— Хочу, — лицо Марины светлеет. — Мам, а как мы теперь будем жить?
«Эх, доченька, если бы я знала...»
— Будем жить спокойно и счастливо, — обещаю и ей, и себе.
А ближе к вечеру мне звонит Баринов:
— Здравствуйте, Валерия Андреевна!
— Здравствуйте, Егор Борисович! Что-то случилось? — тревога берёт меня в плен.
— Нет, всё нормально. Хотел узнать, как у вас обстановка дома? Как Новый год?
— Всё хорошо. Спокойно отметили с детьми праздник. Спасибо, что отослали Вадима, — благодарю начальника.
— Это хорошо, что спокойно. А у меня тут море слёз, истерика за истерикой. Оказывается, я тиран, деспот и самодур со слов дочери. Лишил её семейного счастья, — горько замечает Баринов.
— Ну, ведь ничто не мешает ей сесть в самолёт и последовать за возлюбленным? — напоминаю шефу.
— Увы и ах, лететь в такую даль Лика не готова, — сквозят издевательские нотки в голосе мужчины.
— Жаль. Но может, и хорошо — чувства проверяются на расстоянии. Будем надеяться, что Анжелика передумает.
— Сомневаюсь. Не хотите поужинать сегодня вечером? — предлагает отец любовницы мужа.
Мне становится не по себе. Намёк понятен, но я — не мой супруг, который строит карьеру через постель, поэтому строго отвечаю:
— Нет, Егор Борисович, простите. Вы мой начальник, и я бы не хотела менять этот статус.
Пытаюсь обратить свой отказ в шутку:
— Тем более, это довольно рискованно. Ваши поклонницы мне не простят приближения к царской особе.
Баринов хмыкает:
— Бросьте, дамы не так страшны, как вам кажется.
Я же пытаюсь донести до генерального, что он заблуждается:
— Это вы у Милены спросите, которая встретила Новый год в больнице. Перелом ноги со смещением — сомнительная плата за удовольствие находиться рядом с вами.
Баринов в замешательстве. Он совершенно серьёзно заявляет:
— У нас с ней ничего не было.
Я же пытаюсь достучаться до разума мужчины:
— Не сомневаюсь. В противном случае переломом она бы не отделалась. Пожалуйста, держитесь от меня подальше. Хотелось бы выжить в вашем серпентарии, у меня всё-таки дети…
— Я вас услышал, — задумчиво изрекает шеф.
— Надеюсь…
Выхожу на работу после праздников и сразу получаю повышенную порцию внимания: змеи отдохнули за выходные дни, набрались сил, почистили шкурки, наточили язычки и ринулись в бой.
Первой к Баринову прорывается Лада Юрьевна Грачевская. Блонди решила без очереди покорить Эверест, а я не стала её останавливать. Хоть Баринов и рекомендовал ей записаться на приём, его пожелание девица проигнорировала. Пусть сам разбирается с дисциплиной в компании, он здесь хозяин.
Через пару минут директор просит меня по внутренней связи зайти в кабинет.
Поправляю волосы, смотрю в зеркальце не размазалась ли помада и отправляюсь в святая святых — обитель царя и бога «Алмазов Сибири».
— Вызывали, Егор Борисович? — спрашиваю ровным тоном.
Баринов явно с утра встал не с той ноги. Буркнул мне «Здрасти» и прошёл в кабинет, не останавливаясь, будто я у него денег заняла и долг не отдаю.
Вот и теперь играет желваками, ёрзает на кресле, смотрит на разложенные перед ним эскизы украшений и вываленные на стол «прелести» Грачевской, символически прикрытые полупрозрачной блузкой.
Соски девицы торчат в боевой готовности, губы блестят, глаза сверкают, рука с бриллиантовым кольцом нервно теребит кружевной ворот.
У меня проскакивает мысль: «Надо пополнить аптечку нитроглицерином. Эти бабы запросто могут генерального до инфаркта довести».
Баринов смотрит на меня волком:
— Валерия Андреевна, кажется, я просил записать Ладу Юрьевну на приём. Почему я должен отвлекаться от важных дел по вашей милости?
«А ты не обнаглел часом, дорогой? Решил свалить на меня расхлябанность своих подчинённых?
Развёл тут гадюшник, а теперь хочешь, чтобы я живым щитом встала между тобой и ядовитыми рептилиями? Нет уж, милый, не выйдет!»
Вдыхаю поглубже, набираюсь смелости и отбиваю претензию:
— Простите, но это ВЫ рекомендовали Ладе Юрьевне У МЕНЯ записаться, а не мне бегать за нею следом и упрашивать встать в очередь на аудиенцию.
Шефу нечем крыть, всё так и было. Он переводит хмурый взгляд на Грачевскую:
— Лада Юрьевна, вы меня не услышали в прошлый раз?
Девица бледнеет под слоем тональника, встаёт и порывистыми движениями собирает обратно в папку свои листы:
— Извините, но я думала, что запуск новой коллекции — одно из приоритетных мероприятий. Если руководство так не считает, я могу и подождать, когда вы сами меня пригласите.
Она виртуозно разворачивается на своих ходулях и выходит из кабинета, нарочно задев меня плечом.
Баринов откидывается в кресле.
— Садитесь, Валерия Андреевна, я вам кое-что объясню.
«Что ж, с удовольствием послушаю, как ты будешь прессовать меня за отказ поужинать, а может, и скрасить ночь после истерик дочурки. Или ты, никчёмный папашка, думаешь, что я тебе что-то должна после выдворения Столетова из Москвы? Даже не надейся! Это ты должен мне и моим детям за то, что не учил свою кровиночку не трогать чужое».
Сажусь на место Грачевской и готовлюсь внимать речам начальника. Он укладывает на стол сцепленные руки, наклоняется в мою сторону и с отеческой теплотой в голосе разъясняет:
— Валерия Андреевна, у нас очень непростой коллектив, как вы уже поняли. Люди амбициозные, проверенные временем, преданные своему делу и руководству компании. Согласен, с ними нелегко. Но я бы хотел, чтобы вы, как новый человек, навели порядок и оградили меня от незапланированных визитов сотрудников. Посещения без записи только в экстренных случаях или когда я сам вызываю. Это ведь несложно?
«А я не ошиблась. Баринов реально устал от брачной охоты и желает покоя. Вот только что-то мне подсказывает, что кобры быстро уберут меня, если встану у них на пути».
— Не могу ничего обещать, Егор Борисович. Ваши дамы не из тех, кто будет подчиняться простой помощнице. И я по-прежнему опасаюсь за своё здоровье, — напоминаю про поломанную предшественницу, отдыхающую в больничке.
Баринов открывает рот, чтобы мне возразить или продолжить уговоры, но резко останавливается: в кабинет входит Анжелика.
— Надеюсь, ты её увольняешь? — спрашивает надменно, садится за переговорный стол с другой стороны, расположившись напротив меня.
— С чего ты взяла? Мы, кажется, этот вопрос обсуждали, — Баринов невозмутим.
Мне хочется сбежать отсюда или незаметно стечь с кресла под стол и спрятаться.
— Папа, не будь посмешищем. Ты взял на работу бывшую жену своего зятя. Думаешь, это не будут обсуждать? — Лика пытается улыбаться, но у неё плохо получается. Гнев крошит улыбку, губы дёргаются, глаза снова полыхают яростью.
Чем я заслужила