— Что и пересчитывать не будешь? — ухмыльнулся изображающий наглого уголовника лейтенант Нагаев.
— Не те это деньги, дружище, чтобы их пересчитывать! — напыщенно произнёс я в ответ ему, с удовлетворением заметив, с какой голодной жадностью сверкнули глаза двух военнослужащих.
Я ни секунды не сомневался, что двадцати тысяч рублей зараз они в своей жизни ни разу не видели.
— Ну, что, дорогие мои, отметим мои заслуги перед Родиной? — с энтузиазмом потёр я ладони, — Ведь для того мы здесь сегодня и собрались⁈ — весело оглядел я сначала двух подложных, а потом и настоящего своего друга, — Что там ни говори, а орденами нашего брата следака не каждый день награждают! — чисто по-басмачески поднял я к потолку указательный палец. Как это в будущем будет делать один чеченский генерал-полковник, а по совместительству еще и академик. К слову, так и не окончивший начальную восьмилетку в своём ослолюбивом ауле…
Пока двое моих заклятых «друзей» нерешительно пожимали плечами и улыбчиво переглядывались со своим будущим пленником «Анатолием», я прошелся по кабинету. По часовой стрелке, как на обыске. Собирая гранёные стаканы, которые позаимствовал сегодня в нашей ровэдэшной столовой. Два, мутных от пыли, которой я сам же их и испачкал, взял с подоконника. Где они тоскливо соседствовали с таким же мутным графином, позаимствованном в ленкомнате. Один стакан, с остатками заварки на дне, я забрал со своего стола. И четвёртый, так же с острой очевидностью нуждающийся в помывке, мне подал близкий друг. Друг моей многострадальной головы, то есть, милейший парень Лёха. Взял он его со столика с чайными принадлежностями и подал мне. Потому что об этом его попросил я.
— Схожу тару пока помою! — на правах хозяина и тамады будущего застолья, объявил я присутствующим, — А вы тут сидите тихо, начальство еще не ушло! Не боись, Толя, я вас с той стороны на ключ пока закрою, вы только не шумите! — пресёк я вскинувшегося в беспокойном порыве Нагаева. Всё было сделано точно так, как мы с ним и обговаривали вчера вечером. Первая из трёх частей нашего самодеятельного спектакля была отыграна. Осталось еще две.
Собрав в телескопический столб четыре гранёных стакана и подняв связку ключей со стола, я шагнул к двери.
— Водку пока открывайте! — кивнул я военным на бутылки со «Столичной».
Вова, как и было ранее обговорено, тем временем расстилал на столе Иноземцевой газеты и на бланках протоколов допросов выкладывал хлеб, колбасу и помидоры.
А старший из злодеев подхватил со стола бутылку. И внимательно её оглядев, не особо задерживаясь на этикетке, занялся пробкой.
Удостоверившись, что всё идёт так, как и должно было идти, я вышел в коридор и, вставив ключ в дверной замок, дважды его провернул. Теперь предстоит выполнить самую ответственную часть преступного замысла. О которой зависит успех всего нашего сегодняшнего предприятия. Или его полнейший крах…
В предбаннике туалета, там, где располагался фаянсовый умывальник и настенное зеркало, я закрываться не стал. По той простой причине, что ничего предосудительного я пока еще не делал. Зачерпнув каустической соды из тарелки на рядом стоящей тумбочке и, не жалея собственного носового платка, я принялся остервенело натирать стакан. Не только изнутри, но и снаружи. Добившись абсолютной его прозрачности и благородно-хрустального блеска, я взялся за следующий…
Отдраив реквизит до стерильного скрипа, я протёр два стакана изнутри досуха. Именно для этого действа сегодня я захватил с бельевой полки шифоньера не один, а два носовых платка. Внимательно осмотрев на свет гранёную тару и, убедившись в полном отсутствии влаги на внутренней поверхности, я шагнул к двери и только теперь защелкнул шпингалет. Потому как с этой секунды мои манипуляции с питейной посудой переставали быть законными.
Глава 2
Еще раз и со всем тщанием дотошного бармена протерев пару гостевых стаканов, я поставил их на тумбочку. И полез в карман. Из него я достал аптечный пузырёк тёмного стекла с нужным мне лекарством. По рецептуре, которую я хорошо помнил еще с будущих девяностых, для нужного мне результата этого снадобья мне должно будет хватить. Самой малой части содержимого этой склянки. Для нужного эффекта понадобится всего по четыре капли в каждую посудину. Но это, в случае мирного времени и в спокойной обстановке обыкновенного лоховского сообщества. А сейчас мне нестерпимо хотелось перестраховаться и полностью опорожнить флакон в пользу военных.
Скупиться я не стал и накапал в оба стакана сразу по двадцать капель. Руководствовался я не только неприязнью, но и знаниями, почерпнутыми из подробных рассказов клофелинщиков, которых приходилось отлавливать в смутные времена. Работавших в поездах, а так же в сговоре с криминальными блядями и с шулерами-картёжниками. Из тех бесед я четко усвоил, если не главную, то очень важную подробность. Что в результате неукоснительного выполнения всех необходимых и отвлекающих действий, внутри рабочей ёмкости всё равно останется ровно та доза, которая у жуликов считается самой оптимальной. И за которой, скорее всего, не последует летальный финал для клиента из числа лохов-терпил. Хотя, это совсем не факт. Ибо написано в священной Книге, что человек слаб и, что всё в руце божией… Бывало, что и от такой умеренной злодейской дозировки дьявольского зелья некоторые особо нежные терпилы загибались на глушняк. Отчасти именно поэтому никаких разночтений насчет квалификации такой преступной деятельности клофелинщиков, как разбоя, у правоохранителей и у суда не возникало.
Затем я встал напротив окна, до половины замазанного белой краской и, подняв стакан с лекарством на уровень глаз, наклонил его. Примерно на сорок пять градусов. Медленно вращая гранёный сосуд, добился того, чтобы жидкая химия равномерно смочила его внутреннюю поверхность на треть от дна. Со вторым я поступил точно так же. Теперь, несмотря на то, что содержимое стаканов никуда не делось, выглядели они практически пустыми. Чистыми, идеально прозрачными и визуально пустыми. В полном соответствии с тем, как мне и объясняли матёрые клофелинщики из моего далекого прошлого.
Маловероятно, что уголовники осознанно используют законы академической физики. И в данном конкретном случае — коэффициент поверхностного натяжения жидкости. Вполне допускаю, что они и слов-то таких никогда не слышали. Тем не менее, физических принципов пока еще никто не отменил. Хотя некоторые из них нередко и успешно используются преступниками вопреки действующему уголовному законодательству.
Добавив из крана по чуть-чуть воды в другие два стакана, предназначенных мною для себя и