— Вот только, — перебил его отец, — всю операцию пустил на перекосяк какой-то неизвестный маг, — на этих словах Владислав пристально посмотрел на дочь, — или КГБ что-то пронюхало и ведет свою игру. Хотя агент в их рядах мне ничего не докладывал.
— У вас даже есть агенты в КГБ? — не сдержала удивления девушка.
— Да, дочь, — торжественно закончил отец. — И когда ты приведешь этого парня к нам, мы введем тебя во все семейные дела, во все тайны.
Глава 19. Переселение Домового
Последний Уголек Типографии
Вечером того же дня, после непростого разговора с братом, Катерина незаметно встретилась с Алексеем. Они направились на Васильевский остров, к старому зданию Типографии.
Внутри царила та же атмосфера заброшенности и холода, но у потухшего очага их ждал Филимон. Домовой выглядел как всегда: сгорбленный, запыленный старичок с длинной бородой.
— Время, хозяин, — проскрипел дух, обращаясь к Алексею. — Клятва держит, но сила моя иссякает без очага.
Катерина приготовила маленький ритуальный котелок, в котором лежал пучок сушеных трав.
— Филимон, — начала она, ее голос звучал торжественно. — Твоя клятва служить этому месту, которая была наложена твоим первым хозяином, устарела. Она сковывает твою силу. Мы освобождаем тебя. Твой новый очаг ждет тебя вдали от глаз.
Алексей, как новый хозяин, совершил решающий шаг. Он осторожно взял щипцами один тлеющий уголек из холодной золы старого очага Типографии — это был символ преемственности и жизни Домового.
Произнеся древние, интуитивно понятные слова, которые Катерина подсказала ему, Алексей почувствовал, как невидимая, тяжелая цепь срывается со старого духа. Филимон выпрямился, и в его глазах вспыхнул огонёк.
— Благодарю, дитя рода! — Голос Домового впервые прозвучал чисто и ясно.
Катерина использовала портальное заклятие, чтобы переместить себя, Алексея и Филимона с его священным угольком.
Новое убежище находилось ближе к окраине города, в районе старых складов и железнодорожных путей, которые не привлекали внимания магов КГБ. Усадьбу на Пушкина Комисарова, несомненно, держала под негласным контролем — рисковать было нельзя.
Их новый дом оказался крепким, но заброшенным кирпичным складом с пристройкой, в которой находилась небольшая, жилая комната с русской печью.
Вместе с Катериной Алексей поместил уголек в холодный очаг печи и, используя немного магии и сухих дров, зажег огонь.
В момент, когда пламя занялось, произошла трансформация. Волна тепла и чистой, упорядоченной магии прокатилась по убежищу.
Филимон, стоявший рядом, резко вытянулся. Ветхий, сгорбленный дух мгновенно превратился в крепкого мужичка лет сорока, с окладистой бородой, чистой рубахой и сияющими ясными глазами. Его голос окреп, стал властным.
— Вот это — мой дом! — провозгласил Домовой.
И действительно, убежище начало меняться. Ветхость отступила: пыль собралась в углы, прочь. Стены словно выровнялись, склад перестал быть сырым и холодным, стал опрятным и теплым.
— Его магия — это порядок и защита дома, — шепнула Катерина. — Она лучше любых моих чар. Если Филимон захочет, сюда не войдет даже спецотряд.
В этом новом, безопасном тепле Катерина наконец рассказала Алексею о разговоре с отцом.
— Мне поставили ультиматум, Леша. Отец требует, чтобы я привела тебя к нему и к этим вербовщикам. Бронислав даже нашел других магов для переброски. У меня есть не больше суток, прежде чем он начнет применять «внушение».
Алексей кивнул, не испугавшись. Он уже привык к угрозам.
— После разговора с Комисаровой мы решим, что делать дальше. Если она готова к сотрудничеству, у нас будет прикрытие. Если нет, мы исчезаем. Сейчас нам нужно помочь Стае приготовиться к Плану Б — отходу в Карелию.
Пока они говорили, Драуг, используя свои навыки следопыта и ночного охотника, незаметно, небольшими группами, перевел всех членов Стаи из Усадьбы в новое убежище.
Они быстро осмотрели окрестности. Плюсом нового места был тайный, защищенный ход — старый канализационный тоннель, который вел прямо на пустынную промзону на самой окраине города.
— Это будет наш запасной выход, — решил Драуг. — А Валька-Козырь может сбросить сюда груз.
Они организовали пункт сбора и схрона необходимых вещей неподалеку от места выхода из запасного входа, ожидая сигнала от снабженца.
— Я сообщу вам, когда будет ясно с Комисаровой, чего она от меня хочет, — сказал Алексей, проверяя черную пластину пеленгации в кармане.
Попрощавшись с друзьями, он снова вышел в Ленинград — один, но вооруженный поддержкой Стаи и знанием, что его ждет Домовой. Алексей вернулся домой к отцу, чтобы провести последний день своей нормальной жизни, ожидая звонка от КГБ.
Тайна Лизы
Вечер воскресенья был тяжелым, но спокойным. Это была последняя ночь, проведенная Алексеем в привычном мире. Они с отцом поужинали в тишине, наблюдая за футболом по старенькому черно-белому телевизору. Вся мировая конспирология, магические заговоры и ультиматумы КГБ отступили перед запахом еды и привычными звуками спортивного комментатора.
Около полуночи они разошлись по своим кроватям. Алексей лег, но сна не было. Завтра он должен был сделать шаг, который навсегда изменит жизнь его и его отца.
— Пап? — тихо позвал он в темноту, услышав, как отец устраивается на своей кровате.
— Чего не спишь, Леш?
— Пап, а почему ты так мало мне рассказываешь о матери?
Отец повозился в темноте, покряхтел. Когда он ответил, его голос был тихим и взволнованным, словно он говорил о чем-то очень хрупком.
— Мы недолго были женаты, сын. Я фронтовик, она уже немолодой врач. Обе побитые судьбой люди. Но мы полюбили друг друга, нашли друг в друге семью, которую оба потеряли на войне.
Он замолчал, собираясь с мыслями.
— Я и не надеялся завести ребенка. В нашем возрасте это опасно. Но Лиза хотела. Она настаивала и, как врач, приводила аргументы и какие-то факты… Я в конце концов сдался. Мы пробовали долго. Я уже был рад, думал, не получается, и хорошо. Но у нас получилось.
Отец снова затих.
— Ты не подумай, Леш. Я очень рад, что у меня есть такой сын. Я люблю тебя и горжусь тем, каким ты вырос. Это было бы оскорблением её памяти, если бы я винил тебя в том, что ее не стало.
— Ты говорил, что она умерла при родах, — сипло проговорил парень. — Но иногда, во снах, я как будто вспоминаю ее лицо. У меня не осталось даже ни одного фото с ней.
В этот момент Алексей не врал. В его памяти не было четких образов, но во время сна, когда его магическая