Комиссарова сдвинула карту города и показала на чертеж, похожий на странный медицинский прибор.
— Для поиска нам помогает Технический отдел. Вчера в город вышли еще три машины. Напоминаю: это замаскированные «скорые помощи», внутри которых установлен сона́р «Радуга», разработанный в закрытом НИИ. Он фиксирует аномалии в распределении энергии — проще говоря, всплески неустановленных сил.
Она взглянула на Николаева в очках.
— Товарищ Николаев и его группа, — в отделе Комиссаровой их называли «слухачи», — занимаются качественной оценкой. Они определяют, был ли выброс энергии случайным, или это профессиональное воздействие.
Николаев сухо поправил очки, и бумага зашелестела в его руках.
— За последнюю неделю в Ленинграде зафиксировано 127 всплесков. Большая часть — обычные технические шумы. Но три аномалии вызывают пристальный интерес.
Он указал на карту.
— Первая: мы фиксируем систематическое гашение трения и локальное оздоровление биологического материала в промышленной зоне. Точка привязки — крупный завод в районе Кировского. Кто-то устраняет износ оборудования, словно время там течет иначе. Вторая и третья точки: неустановленные, короткие импульсы, схожие по профилю, зафиксированы в старой застройке на Васильевском острове. Мы предполагаем, что это неопытное использование, попытки создать «слепое пятно» или нечто подобное. Это не наш, это Дикий дар.
Комиссарова обхватила пальцами лобную складку.
— Наша задача проста, — заключила Майор. — Найти всех неучтенных. Установить их политическую благонадежность. Если благонадежен — вербовать. Если опасен или связан с Западом — заточение. И нейтрализовать любые попытки вербовки с той стороны. Время идет. Мы не можем позволить себе роскошь ошибки.
Её глаза, под черными бровями, горели чистым, холодным огнем. Для неё это была не просто работа. Это была война.
Глава 4. Апрель и невидимые тени
Прошло две недели. Напряжение, вызванное угрозами Вальки-Козыря, сменилось зыбким, весенним покоем. Кажется, Валька решил не связываться с КГБ или, по крайней мере, пока не нашел нужных «доказательств». Однако Алексей не расслаблялся. Он был настороже, как старая пружина.
Ленинградский апрель был обманчив. Солнце светило ярко, но ветер все еще был холодным и влажным, принося с собой запахи мокрого асфальта и пробивающейся зелени.
В эту субботу класс отправили на общественные работы — очищать старую типографию, которую должны были переоборудовать под новый районный клуб пионеров. Здание находилось в историческом центре, недалеко от Казанского собора. Это был старинный, массивный особняк начала XVIII века, построенный еще при Петре I, с толстыми стенами, высокими сводчатыми потолками и узкими, глубокими окнами. Сквозь толстый слой побелки и пыли проглядывал дух барокко.
Алексей, Люда и Игорь работали вместе. Игорь, конечно, больше говорил, чем работал.
— Я вам говорю, это же историческая драма! — восхищался он, отряхивая руки от пыли. — Вот здесь, возможно, сам Пушкин держал корректуру!
Игорь, как главный сплетник и «летописец», тут же переключился на главную интригу класса.
— Короче, я узнал про Катерину Долгорукову. Все подтвердилось. Её отец — крупный чиновник в МИДе, дипломат. Месяц назад они вернулись из заграничной командировки. Вот почему Катя влетает в наш класс посреди четверти.
— Из какой страны? — практично спросила Люда.
— Говорят, из Швейцарии или Австрии. Где там все эти буржуазные гейзеры и шоколад. А главное, — Игорь понизил голос, — она сразу пошла в нашу школу, хотя по прописке должна была в другую.
Алексей слушал, но видел перед собой не Игоря, а образ девушки.
Мысли Алексея вернулись к событиям последних двух недель. Он, ведомый опасным любопытством, пытался следить за Катериной, чтобы понять, как работает ее Сила. Он ждал ее после школы, следовал за ней несколько кварталов.
Он вспомнил, как во время одной из таких «слежек» он почувствовал на себе чужой, жгучий взгляд, резко отличавшийся от того, что он ощутил в метро. Это был взгляд охотника, четкий и направленный. Алексей резко свернул в подворотню, применив Эффект Слепого Пятна на полную мощность, и смог оторваться.
В ту же ночь он пошел на Васильевский остров — в старую застройку, где он часто тренировался, оттачивая контроль. Он вспоминал, как в одном из полуразрушенных зданий он пытался научиться локализовать Силу, сводя к минимуму «выбросы» энергии. У него получалось все лучше — он мог устранять микротрещины в стене, не оставляя следов.
— Эй, Леха! Хватит мечтать! — окликнул его Игорь. — Нас отправляют на чердак. Там самая жесть. Влажность, голуби и двадцать лет пыли.
Их бригада поднялась по скрипучей, узкой служебной лестнице в самый верх особняка. Воздух на чердаке был спертым, тяжелым. Сквозь маленькие слуховые окна пробивались косые лучи апрельского солнца, высвечивая миллионы танцующих пылинок.
В центре чердачного пространства, рядом со старыми, заброшенными типографскими машинами, Алексей остановился. Вдруг он почувствовал присутствие Силы, он стал оглядываться по сторонам, пока не понял, что Силой тянет от окна, он подошел к нему. Выглянул наружу, апрельское солнце припекало по-весеннему, на улице одноклассники загружали типографский хлам в грузовики. Его взгляд упал на неприметный старый ключ с вензелями, он физически почувствовал, что от того исходит сила и тайна, он взял его, глянулся, хотел уже было сунуть в карман чтобы изучить подробнее дома, но вовремя остановился. Его воспитание не позволяло брать чужие вещи, он хотел оправдаться тем что этот ключ старый и никому не нужен, но что-то его останавливало. «Осмотрю его подробнее, когда ребята спустятся вниз» — решил парень.
Довольный найденным компромиссом он стал дальше осматривать чердак, пока его взгляд зацепился за нечто.
На одной из несущих балок, в тени под самой крышей, сидело что-то. Оно было размером с крупную кошку, но выглядело как комок старой, пожухлой шерсти, слившийся с деревом и пылью. У него были непропорционально большие, тускло-желтые глаза, которые, казалось, видели сквозь пространство. Длинные, тощие руки-ветки были прижаты к телу. Существо не было полностью прозрачным, но его контуры казались зыбкими, словно смотришь на него через волны горячего воздуха или сквозь грязное, старое стекло. Оно не двигалось, просто сидело, неотделимое от старого чердака.
Игорь, задев балку, стряхнул на него облако пыли.
— Тьфу, какая тут грязь! — возмутился он.
Существо лишь моргнуло желтыми глазами, но ни один его волосок не шелохнулся.
Алексей обернулся к друзьям. Люда и Игорь продолжали возиться с кипами старой бумаги, не обращая абсолютно никакого внимания на то, что сидело в двух метрах от них.
«Они его не видят, — с холодом осознал Алексей. — Только я. Это… это что-то другое».
Это была его первая встреча с настоящим магическим миром Ленинграда, который оказался гораздо ближе и причудливее, чем он думал.
Алексей старался не смотреть на существо, делая вид,