На секунду его сознание пронзила трезвая искра. Он резко повернул голову, вглядываясь в ярко освещённую дверь «Мака». Никого. Подруги всё ещё не возвращались.
И тогда что-то в нём сорвалось. Осторожно, почти с благоговением, он скользнул пальцами под растянутое кружево её трусиков. Ловким, почти незаметным движением он отстегнул хлипкую застёжку боди у неё на промежности. Ткань мягко отъехала в сторону, и его пальцы наконец коснулись её обнажённой плоти.
Она была не просто влажной — она была огненно-горячей, бархатистой и набухшей. Он ощутил каждую нежную складку, каждую возбуждающую неровность её половых губ, с которых сочились её соки.
Ксюша не прекращала танца. Наоборот, её движения стали ещё более томными, чувственными. Но когда его указательный палец скользнул вдоль всей её щели, нащупывая напряжённый бугорок клитора, из её груди вырвался сдавленный, глубокий стон. Он был низким, вибрационным и абсолютно естественным — будто бы просто ещё одним элементом её танца, ещё одной нотой в этой похотливой мелодии. Её бёдра сами по себе пошли ему навстречу, ища большего давления, более точных касаний, в то время как её торс и руки всё так же плавно раскачивались под музыку для несуществующих зрителей снаружи.
Игорь почти ничего не делал — она двигалась бедрами сама, используя его руку как точку опоры, как инструмент для своего наслаждения. И тут Игорь, повинуясь инстинкту, сжал пальцы в кулак, оставив выпрямленным лишь указательный. Он едва начал движение, лишь намереваясь проникнуть в неё, но она, словно прочитав его мысли, сама резко и влажно опустилась на его палец, приняв его всей своей тяжестью.
Из её горла вырвался сдавленный, глубокий стон, который тут же потонул в музыке. Она не прекращала танца — её торс и руки всё так же плавно извивались, но её бёдра теперь отбивали свой собственный ритм. Она двигалась вниз и вверх, медленно и томно, затем быстрее и настойчивее, трахая себя его пальцем с животной откровенностью.
Игорь почувствовал, как она сильно течёт, её соки заливали его руку, делая кожу липкой и горячей. Внутри неё было тесно, влажно и горячо. Дикое, первобытное желание накатило на него волной — снять с себя штаны, сорвать с неё эту чёртову юбку и трахнуть её как следует, прямо здесь, в этой машине, прижав к прохладному стеклу.
Но он понимал. Это была игра, в которой он был не ведущим, а ведомым в руках этой развратной юной богини. Она использовала его для своего удовольствия, и любая его попытка взять инициативу могла в мгновение ока разрушить этот хрупкий, порочный миг. И потому он лишь сжимал зубы, впиваясь взглядом в её танцующую спину, позволяя ей использовать его палец, наслаждаясь её стонами и ощущая, как его собственное тело горит в тщетном, бессильном желании.
Внезапно его охватила дерзкая решимость. Пока Ксюша в очередном томном движении пошла вверх, он ловко вынул палец, а когда она снова опустилась, встретил её уже двумя. Пальцы вошли в её горячую, сопротивляющуюся плоть с новым, более полным ощущением. Было видно, как напряглись и задрожали её бёдра, а ноги выше его рук затряслись от нахлынувшего ощущения.
Не останавливаясь, Игорь приставил большой палец к её клитору, начав быстрые круговые движения, в такт тому, как два его пальца внутри ускоряли свой ход. Притворство рухнуло. Ритм танца сбился, её тело изогнулось в немой судороге, и она, схватившись за край люка, издала резкий, сдавленный крик, который уже невозможно было выдать за часть песни.
Игорь почувствовал, как её внутренние мышцы судорожно сжались вокруг его пальцев, а её влага хлынула с новой силой, горячей волной окатив его руку. Она сдалась, вся её напускная игривость исчезла, растворившись в спазмах оргазма.
Через мгновение Ксюша, тяжело дыша, спустилась с люка и рухнула на сиденье рядом с ним. Её хитрые глазки теперь были распахнуты, в них плескалась смесь счастья и алкогольного тумана. Она молча взяла его запястье, поднесла его покрытые её соком пальцы к своим губам и, не сводя с него влажного взгляда, медленно, с наслаждением облизала их один за другим, смакуя на своём языке её же собственную, терпкую на вкус влагу.
Игорь не знал, что сказать. Он просто смотрел, заворожённый, как её язык скользит по его коже, счищая с неё следы их короткой близости.
Ксюша закончила и, с лёгкой улыбкой, откинулась на сиденье, устроившись поудобнее.
— Эти танцы… — выдохнула она притворно-мечтательным тоном, — так возбуждают. Прямо не знаю, что на меня нашло.
Она повернула к нему голову, и в её глазах снова заплясали озорные искорки.
— Дай-ка бутылку. Надо же как-то охлаждать пыл.
Игорь протянул ей бутылку, а сам, стараясь сохранить невозмутимость, добавил:
— Так… Ну что ж, тогда теперь моя очередь танцевать, а твоя — держать меня.
Ксюша, как раз поднявшая бутылку к губам, захлебнулась громким смехом. Несколько капель дорогого виски брызнули на светлую кожу сиденья.
— Ты что, совсем… — она не могла договорить, давясь смехом и кашляя. А откашлявшись, легонько пнула его ногой. — Дурак… Я представила это себе.
И в этот самый момент дверь со стороны водителя распахнулась. На пороге стояли Азиза и Амина с пакетом, заваленным картошкой фри и бургерами. Они замерли, оценивая картину: Ксюша, красная от смеха и вытирающая слезы, Игорь с глуповатой ухмылкой, а на сиденье — явные капли пролитого напитка.
— А мы тут… ничего не пропустили? — с притворной невинностью протянула Азиза, переводя взгляд с одного на другого.
Ксюша, всё ещё давясь от смеха, фыркнула сквозь кашель:
— Дура, я просто подавилась!
— Хуем? — немедленно подколола Азиза, усаживаясь на своё место с едой.
Все трое девушек снова разразились хохотом. И Ксюша с вызовом ответила:
— Да лучше б!
Амина, устроившись за рулём и заведя мотор, бросила через плечо:
— Да у нас вроде есть в машине один на всех, — её взгляд на секунду задержался на Игоре. Тот почувствовал, как по спине пробежали мурашки. Но Амина тут же рассмеялась: — Шучу!
Она протянула ему бургер.