Я подумал, что прикрыться бы — но мы с Карлой лежали на моей койке поверх одеяла и покрывала, а одежда валялась где-то на полу.
— Простите, прекраснейшая леди, и вы, мессир Клай, — якобы любезно выдал старый упырюга Олгрен с той стороны зеркала, не входя в комнату. — Я просто за вас испугался.
Я встал, чтобы собрать наши тряпки. Карла закуталась в покрывало, как языческая богиня на древней фреске — закинув длинный конец на плечо.
— Чего это ты испугался? — рыкнула она. — Что ты торчишь между мирами, Олгрен? Войди или выйди!
Олгрен вошёл в комнату, прикрывая физиономию шляпой, своей адмиральской треуголкой.
— Мои посвящённые встали до заката, — сказал он, так и держа шляпу против лица, мол, не видит ровно ничего. — И я вместе с ними: мне на миг показалось, что эта вспышка Дара превратит меня в пепел. Я пошёл поискать её источник — и легко нашёл. Вы можете представить себе, как плавятся Зыбкие Дороги?
— Нет, — сказал я. — Вернее… Ну… по ту сторону всегда жуткий холод…
— Прямо напротив этого зеркала, — сказал Олгрен, показав рукой, небрежным жестом, — от странного тепла на них расцвело… всякое. Мне не очень приятно видеть эти цветочки — придётся принимать меры. Конечно, меня это встревожило. Я, признаться, ничего такого прежде не чувствовал — и не думал, что почувствую.
— Ты не поверишь: с людьми иногда это случается, — фыркнула Карла. — Ты просто забыл.
Олгрен чуть пожал плечами:
— Рванули в клочья страсть лич с некроманткой… А некромантка к тому же невинная девица… Нетривиальное событие, прекраснейшая леди Карла… особенно если принять во внимание, что вы оба нынче особенно сильны в Сумраке. Вы бы хоть предупредили своего старого друга, влюблённые голубки… чтобы я не думал, что в Столице прорвался ад, а вы двое, защищая город, стоите насмерть.
— Хорошо, — сурово сказала Карла и прыснула. — В следующий раз мы предупредим. Вампиров. Так и так, мессиры, у нас свидание, принимайте меры безопасности.
— Не беспокойтесь, Олгрен, — сказал я. — В следующий раз вы и так узнаете. Я ведь уезжаю… чтобы увидеть леди Карлу, мне в любом случае понадобится зеркало и ваша помощь.
— Теперь я, по крайней мере, отличу ваше милое воркование от портала, открывающегося в ад, — сказал Олгрен с насмешкой, но беззлобной. — Будьте счастливы, дети мои. Не могу не восхититься вашей изощрённой интуицией, прекрасная леди Карла. Вы счастливчик, Клай: не каждого женщина так одаривает перед опасной дорогой.
— Это да, — сказала Карла повеселевшим тоном. Видимо, простила старого вампира. — Мессир мне стихи написал. Я вам потом прочту.
Олгрен бросил в угол шляпу — видимо, сообразил, что мы не склонны так уж трястись за собственную репутацию в Сумерках.
— Я вижу, — сказал он, — вы не понимаете, чем только что тут занимались, птенчики… простите, леди. Любовь, любовь… занятную вы штуковину изобрели, леди Карла — некромеханику эту. Клай — лич, а чувствует себя живым мальчиком: хорошая конструкция, душе в ней слишком удобно, да ещё и эти Узлы Церла… Совсем как живой, да, Клай?
— Целоваться не получается, — сказал я и постучал себя пальцем по фарфоровой щеке. — И улыбаться трудно.
Карла подошла сзади и обняла меня, переплетя пальцы аккурат над тем местом, где когда-то билось сердце. Она была горячая от Дара и любви — я таял и растворялся, мне хотелось не рассуждать об удачной конструкции некромеханического протеза, а греться в её тепле.
— Дуралей ты, мессир Клай, — сказал Олгрен. — Потерял голову, думать не можешь, пьян своей любовью… Я бы оставил вас в покое, детки, но вам обоим важно знать, что вы учудили этой ночью.
— Карла привязала меня четвёртым Узлом, — брякнул я. — К себе.
Карла хихикнула мне в шею.
— Ты воображаешь, что шутишь? — хмыкнул Олгрен. — А ты отдаёшь себе отчёт в том, что на тебе её кровь? Дорого бы я дал, чтобы понять, кто взял её жертву… но я чую, какого рода силы и какого рода стихии вы сегодня пробудили.
Руки Карлы соскользнули с моего торса — и я это ощутил как горькую потерю.
— Постой, — сказала она, подходя к вампиру, приподняв покрывало, как шлейф. — Мы сделали что-то плохое? Что, Клаю может угрожать опасность, а? Из-за меня?
— А что, — ухмыльнулся Олгрен, — вы так это ощущали, дивная леди? Как порчу?
— Ни в коем случае! — возмущённо выпалила Карла.
— Так вот что, — сказал Олгрен с той же беззлобной, но явной насмешечкой. — Я с трудом могу представить себе, какими молитвами, артефактами или звёздами можно хоть отчасти заменить сумеречный щит такой мощи, как созданный из крови влюблённой некромантки. Впрочем, он никогда и не описывался как возможный метод реального воздействия, его упоминали исключительно теоретически — потому что слишком уж редок случай. Не погрешу против истины, предположив, что вообще уникален.
— То есть, — сказал я, улыбаясь в душе, хоть и не мог никак отразить это на фарфоровом лице, — я теперь Клай неустрашимый, непобедимый и неуязвимый?
Карла немедленно шлёпнула меня ладонью по затылку — и это закономерное действие ещё больше меня развеселило.
— Ты ещё раз дуралей, — хмыкнул Олгрен. — Её любовь хранит тебя, её любовь переломила твою судьбу в адском пекле у Солнечной Рощи, где ты должен был остаться… прахом. Ты ведь понимаешь? Твоё мужество — несомненно, твоя находчивость — да… но горстке пепла они не помогли бы. Ты вышел из страшной переделки — и попал во вторую: её любовь хранила тебя в Синелесском Рейде… ты ведь понимаешь, что уцелел чудом?
Я вспомнил Трикса и его парней, дикий кошмар той ночи на секретной базе — и кивнул. И Карла снова обняла меня и прижала, будто хотела удержать на этом свете. Не сомневаюсь, что она была совершенно согласна с вампиром.
— Ну вот, — сказал Олгрен удовлетворённо. — А теперь ты отправляешься в третью переделку, где будет во многих отношениях сложнее, чем в первых двух. В дважды и трижды проклятое место. Где придётся действовать на пределе сил не только человеческих, но и сил лича. И прекраснейшая леди обновила тебе защиту. Этой ночью у тебя появился шанс справиться и вернуться, Клай. Не хочу сказать, что гарантия… мы все принадлежим Предопределённости… но серьёзный шанс. До этого зарева, которое поднял ваш соединённый Дар, я был уверен, что этого шанса у тебя нет.
Я слушал с горько-сладким чувством любви, благодарности и тоски.
— Ну и какого лысого демона ты ему это сказал, вампир? — сердито выдала Карла. — Мог бы сказать мне, это я понимаю, но ему-то зачем⁈ Чтобы он вернее совался в самое