Неторопливо плетемся в сторону Академии.
Несмотря на весьма странную подготовку, чувствую, что заметно изменился. Внутри в разы больше спокойствия, но завихрения хмари отслеживаю быстрее. Реагирую без промедлений. Четко и сосредоточенно.
Странно. Но, кажется, именно на этот эффект они и рассчитывали.
По пути в Академию практически не разговариваем друг с другом. Дикая усталость берет своё. Вроде утро только началось, но уже хочется поскорее упасть и лежать как можно дольше.
Марину по пути оставляем в целительском кабинете — всё-таки девчонке здорово досталось. Пилюлькину достаточно одного слова: «физрук», и он тут же забирает рыжую на полную диагностику.
— Зачем нам это? — первым спрашивает Макс, когда мы в подавленном состоянии заходим в столовую и падаем за стол.
Вопрос на самом деле непростой и вполне себе оправданный. Всё-таки мероприятие с постоянными наказаниями и отсутствующей мотивацией подрывает настроение. Да и мудрость наставников ставит под большой вопрос.
Пока мы шли от полигона до Академии, не отвлекаясь на разговоры, успеваю подумать на эту тему. За основную отправную точку беру то, что наставники знают, почему они делают именно так, а не иначе. Все эти мишени, псевдомолнии и тренировки на износ — не просто так. А вот ребята, похоже, эту отправную точку принять нивкакую не могут, поскольку со словами Макса согласны абсолютно все.
— Согласен, было тяжело, — отвечаю.
— Тяжело? — удивляется Макс. — Да это не тяжело, а настоящее издевательство. Полтора часа нас били молниями, от которых невозможно защититься или убежать, — ругается вполголоса. — Теперь еще непонятно, что там с Мариной. Доводить учеников на обычных тренировках до таких состояний просто глупо.
Одногруппники еле заметно кивают.
— Ребят, есть другой момент, — стараюсь показать ситуацию с другой стороны. — На мой взгляд, наши преподаватели уж в чём-чём, а в нанесении ущерба ради собственной забавы, точно не замечены. Предлагаю исходить из этого. Мы просто не понимаем чего-то важного.
— Чего мы не понимаем? — спрашивает Аглая. — Ларион, вот ты можешь хотя бы примерно представить, зачем мы сейчас всё это изучали?
— Честно? — отвечаю. — Легко.
— Тогда поделись, нам всем интересно, — говорит Аглая.
Олеся смотрит грустными глазами, но, очевидно, принимает сторону всей группы.
— Хорошо, смотрите, — соглашаюсь и перехожу к объяснениям. — Что мы научились делать за полтора часа на полигоне? Например, дозировать магию, — создаю на правой руке микроглиф огня.
Прибавляю магии, и огонёк на моей руке разгорается от маленького до очень яркого, почти белого. Пламя глифа пляшет на руке, но не срывается.
— Ещё вчера я этого не умел, — поясняю. — А сейчас могу динамично менять мощность своего глифа. Теперь представьте, что наши символы, которые мы сейчас изучаем, — не слова, а только буквы.
— Орлов, ты говоришь загадками, — тяжело вздыхает Макс. — Давай на простом языке для уставших и слабо соображающих.
— Условно говоря, — перехожу к деталям, — глифы — это слова и буквы. Их очень много, самих понятий тоже прилично. И представьте, что всё это одна формула хитро выкрученного многословного заклинания, где мы знаем только первое слово. Остальные слова мы не проходили. Но физрук говорил, что каждый из нас может работать с другими стихиями, просто с потерями.
— Сейчас мы работаем только со своей, — замечает Макс.
— Потому что так легче, — соглашаюсь. — Обучают тому, что у нас может получиться. Это логично. Есть у меня подозрение, что нас будут учить большим фразам или составлению этих фраз. Сразу из нескольких последовательных глифов.
— И в чем же суть сегодняшнего издевательства? — нервно уточняет Аглая.
— Разный объём магии для составления глифа можно сравнить с силой нажатия на перо для письма, — подбираю более понятные для ребят ассоциации. — Разные нажатия приводят к разному результату. Можно посадить кляксу, а можно написать текст.
— А в результате наша одногруппница у Пилюлькина, а мы все готовы свалиться в любой момент, — разводит руками Аглая.
— Не совсем, — не соглашаюсь. — Мы сегодня работали главным образом на результат. Представь, если ты бахнешь глиф росчерка, напитанный до невозможности, и сожжёшь, скажем, полдерева или полдома? Просто потому что не умеешь дозировать магию. Теперь ты можешь слегка запитать свой глиф, чтобы он не рассыпался. От такого даже ожога не будет. А всему этому мы научились всего за полтора часа.
У меня есть ещё одно соображение, но с ребятами пока не делюсь. Уверен, что вопрос наполнения глифов непосредственно связан с контролем своей магии. У меня же как раз обратная ситуация — мне нужно открывать свою магию. А вот ребятам сложнее. Каждый новый глиф и каждое новое заклинание им даются как новые ноты. При этом никто из них никогда не занимался музыкой. Получить чистый звук с первого раза практически невозможно. Регулировать громкость — да, но не чистоту звука. Так и здесь. Но эту ассоциацию, пожалуй, ребятам говорить не буду.
— Как-будто бы в этом есть смысл, — недовольно говорит Аглая.
Олеся тоже со мной согласна. Как только начинаю объяснять суть занятия, чувствую, что девушка сразу принимает мою сторону. Судя по лицам группы, получается достаточно убедительно. Споров не возникает. Максимум — небольшое обсуждение.
Находим с парнями силы, чтобы дойти до раздачи и принести еду нам и девчонкам.
— После обеда алхимия у Пилюлькина, — вполголоса напоминает Марк. — После такого занятия мы точно будем создавать что-то новое.
— Я тоже так думаю, — отвечаю и быстро расправляюсь с едой.
Из кафетерия выходят директор и следователь. Они сначала проходят мимо нас, потом мимо группы Кормака. Ребята тоже успевают дойти до столовой. Остальных пока не видно.
Думаю директор ведет следака в сторону полигонов. Другие группы как раз должны уже заканчивать работу.
Вероятно, физрук вообще не горел желанием видеть посторонних у себя на уроке. Да и отношение к следователям в Академии не самое дружелюбное.
— Кажется, остальные тоже закончили, — делюсь наблюдением с ребятами.
— Почему ты так решил? — спрашивает Аглая.
— Следователь пошёл, — показываю на выходящего за директором Клишенко. — Он ищет напарника Игоря.
— В смысле напарника? — удивляется Макс.
— А! Я вам ещё не рассказал. Слово с меня так и не взяли, так что слушайте, — провожаю взглядом директора. — В общем, ловушки в коридорах, из-за которых мы чуть не сдохли, ставил Игорь.
— В смысле⁈ — Брови Аглаи ползут вверх.
— В прямом, — говорю. — А взрыв, из-за которого мы провалились вместе с Игорем в очередную ловушку, судя по всему, случайный. И предназначался не нам. Парень реально неловкий и очень некстати обронил плашку. По итогу наш постоянный пессимист очень хотел уменьшить процент прошедших первый курс.