— Синьор Тюлень, — попросил его Чиполлино, дрожа от холода, — я понимаю ваше веселье, но неужели вы находите возможным смеяться над нами в ту минуту, когда нас разыскивают?
— Вот это-то меня и радует! Я сейчас позову сторожа и попрошу его выудить вас из пруда. Ведь вы же не водоплавающие!
И Тюлень в самом деле направился к другому берегу звать сторожа и его помощников. Медведей мгновенно выудили, и не двух, а целых трех. Это очень удивило сторожа. Но еще больше он удивился, обнаружив среди медведей какое-то существо неизвестной породы, которое, однако, заговорило человечьим языком:
— Синьор сторож, как видите, это явное недоразумение. Я не медведь!
— Я и сам это вижу. Но что же ты делал в пруду?
— Я купался.
— Тогда я прежде всего тебя оштрафую, потому что в общественных местах купаться строго воспрещено.
— У меня нет при себе денег, но если вы будете так любезны…
— Я вовсе не любезен, и, пока не получу с тебя штрафа, ты посидишь у меня в клетке с обезьянами. Ты там проведешь ночь, а утром мы посмотрим, что с тобой делать.
Обезьяна радушно встретила гостя и, не дав ему опомниться, принялась болтать так же бессвязно и путано, как и раньше.
— Я рассказывала вам, — говорила она, раскачиваясь на хвосте, — о путешественнике с красной и бритой головой. Если я говорю, что у него голова была красная и бритая, значит, так оно и было. Я никогда не вру, то есть вру только в случае крайней необходимости, разумеется. Однако, знаете, я люблю приврать. Да, да… У вранья какой-то особый, приятный вкус… Иной раз…
— Послушайте, — попросил ее Чиполлино, — не могли бы вы отложить свои признания до завтрашнего утра? Мне очень хочется спать.
— Может быть, спеть вам колыбельную? — предложила Обезьяна. — Баюшки-баю…
— Нет, спасибо. Я и так засну.
— Прикрыть вас одеялом?
— Но ведь здесь нет одеял!
— Конечно, нет, — пробурчала Обезьяна. — Я это предложила из вежливости, но если вы хотите, чтобы я была невежливой, то пожалуйста!
Сказав это, обиженная Обезьяна повернулась к нему спиной и замолчала.
Чиполлино, конечно, воспользовался наступившей тишиной, чтобы немедленно заснуть. Напрасно Обезьяна ожидала, что Чиполлино попросит ее обернуться. Не дождавшись его просьбы, она решила сменить гнев на милость и снова заговорить с ним.
Однако, повернувшись к мальчику, она увидела, что он крепко спит.
Еще больше разобидевшись, Обезьяна ушла в уголок, свернулась в клубочек и принялась наблюдать за спящим.
Чиполлино пробыл в обезьяньей клетке целых два дня. Дети, которых приводили в зоологический сад их мамы и няньки, смотрели на него с восхищением: они никогда еще не видели обезьяны, одетой так же, как и они сами.
Только на третий день бедному Чиполлино, которого вконец извела соседка Обезьяна, удалось послать записочку Вишенке. Тот приехал в город с первым же поездом, заплатил за Чиполлино штраф и освободил его из плена.
Пересчитав деньги, сторож сердечно попрощался со своим пленником и даже попросил его почаще заглядывать в зоологический сад.
— Ладно, ладно! — ответил Чиполлино, торопясь на поезд.
По дороге он прежде всего справился у Вишенки о своих друзьях, оставшихся в пещере, и очень встревожился, узнав, что они бесследно исчезли.
— Не понимаю, — сказал он, пожимая плечами. — В этом убежище они были в полной безопасности. Что же заставило их покинуть пещеру?
Глава девятнадцатая
ПУТЕШЕСТВИЕ В ВЕСЕЛОМ ПОЕЗДЕ
Об этом поезде я вам еще ничего не рассказывал. Это был удивительный поезд: он состоял только из одного вагона, и все места в нем были у окон, так что отовсюду были очень хорошо видны поля, леса, горы, станции и встречные поезда. Вы понимаете, как это важно для ребят, едущих в поезде! Сиди себе у окна и смотри сколько твоей душе угодно.
В поезде были устроены особые приспособления для толстых пассажиров: углубления с полками, на которые толстяки клали свои животы. Так им было очень удобно ехать, и они никому не мешали.
Когда Чиполлино с Вишенкой садились в поезд, они вдруг услышали голос тряпичника Фасоли:
— Смелее, смелее, синьор барон! Еще одно усилие — и мы с вами будем в вагоне!
Оказалось, что в поезд садился барон Апельсин. Понятно, из-за толстого живота посадка была для него очень трудным делом. Бедный тряпичник никак не мог втолкнуть барона в вагон. К нему на помощь явились двое носильщиков, но и втроем им не удалось протиснуть пассажира в дверь вагона. В конце концов прибежал начальник станции и тоже уперся обеими руками в спину барона. К несчастью, начальник станции совсем позабыл, что во рту у него свисток, и нечаянно свистнул.
Машинист решил, что это сигнал к отправлению, и повернул рычаг. Поезд тронулся.
— Стой, стой! — закричал начальник не своим голосом.
— Помогите! — завопил барон Апельсин, багровея от страха.
Однако ему повезло: когда поезд тронулся, произошел такой сильный толчок, что барон втиснулся наконец в вагон. Толстяк вздохнул с облегчением, положил свой живот на полку в углублении вагона и сейчас же развернул сверток, в котором был целый жареный барашек.
Благодаря всей этой кутерьме Вишенка и Чиполлино проскользнули в вагон незамеченными.
Во время путешествия барон был слишком занят едой, чтобы обратить внимание на мальчиков. Правда, Фасоль сразу же заметил их, но Вишенка приложил палец к губам, призывая его к молчанию, и тряпичник знаками показал, что он все понял и не раскроет рта. Но расстанемся пока с нашими двумя друзьями, которые удобно устроились в вагоне под самым носом у барона Апельсина, опьяненного ароматом жареного барашка, и посмотрим, что делается в других местах.
———
В те самые минуты, когда поезд проходил мимо знакомого нам леса, какой-то дровосек пришел на помощь сыщику и его собаке и снял их с дуба, на котором они провисели почти два дня.
Сыщик и его собака размяли ноги и помчались продолжать свои поиски.
Проводив их удивленным взглядом, дровосек принялся было рубить дуб, как вдруг перед ним появился целый взвод Лимончиков с офицером Лимоном во главе.
— Смирно! — скомандовал офицер. — Руки по швам!
Дровосек уронил топор и вытянул