…Сообщение Маши прилетело в половине четвертого ночи по времени Новомосковска. Мы в это время спали, как убитые, но «с помощью» Феникса проснулись, продрали глаза, вывесили картинку в центре каюты и напряглись — Костина пребывала в бешенстве. Но стоило вслушаться в ее монолог, так выяснилось, что все не так плохо, как показалось на первый взгляд:
— Привет, Тор. В принципе, я все, отстрелялась. То есть, и вышла из рода, и эмансипировалась, и подписала контракт с ВКС, и сбежала от охамевшей родни в квартиру Марины. Но меня до сих пор колотит: если бы не связи юриста Власьевых, то черта с два бы меня эмансипировали — он еще вчера днем обратил внимание на то, что запросы, составленные от моего имени, автоматически отклоняются, созвонился с каким-то силовиком и выяснил, что в программное обеспечение соответствующего искина внесены небольшие коррективы. А это пахнет настолько серьезными сроками, что перед нами прогнулись. Точнее, прогибались аж до половины второго ночи… На этом плюсы закончились, поэтому перехожу к минусам. Самый главный — меня все-таки просватали. За Антона Завалишина.
Более того, успели договориться о дате свадьбы. Поэтому дед наверняка сделает все возможное и невозможное, чтобы вернуть меня домой и сдержать слово. Далее, судя по тому, что у меня заблокировался доступ к счету, открытому в Первом Инвестиционном Банке, у деда там какие-то серьезные завязки… и ему уже сообщили, что я вышла из рода. Так что если бы не ты и не Ритка, передавшая мне реквизиты счета в Императорском, то я бы, наверное, запаниковала. Ибо до зарплаты еще очень далеко. А так преисполнилась глубочайшей благодарности к тебе и к Марине. Увы, в данный момент этой благодарности, скорее всего, не чувствуется, так как ее забивает лютая ненависть к деду: он только что прислал сообщение с настолько грязными угрозами, что мне хочется вцепиться ему в глотку или свернуть шею!
После этих слов она заставила себя успокоиться и грустно улыбнулась:
— Выговорилась тебе — и мне полегчало. Завтра станет еще легче — мы не дежурим. А послезавтра я буду в боевом настроении, и черта с два меня кто обидит. Спасибо за поддержку. Марине огромный привет и благодарность. И я пошла спать. Хотя душа требует дождаться ответа. К сожалению, меня вот-вот выключит, так что я посмотрю его утром. На этом все. Всего хорошего…
К тому времени, как сообщение закончилось, мы успели окончательно проснуться. Поэтому Завадская повернулась ко мне, уставилась в глаза и вопросительно мотнула головой.
Я притянул девчонку к себе, додумал мысль, пойманную за хвост, и озвучил принятое решение:
— Если Костиных поддержат еще и Завалишины, то Маше придется туго. Поэтому мы идем на Белогорье. Реализовывать чертовски перспективную идейку…
Глава 7
25 января 2470 по ЕГК.
…В Вороново сели в начале первого ночи по времени Новомосковска. Вернее, перелетели в ангар для «Наваждений» из корабля-матки, вроде как, возвращавшегося на космодром на плановое техническое обслуживание. Увы, наши двойники еще где-то летали, поэтому Марина прискакала в мою каюту и быстренько убедила… хм… проявить инициативу, сорвала с нарезки и не выпускала из омута страсти до пяти утра.
В общем, поспать удалось всего четыре часа, но, открыв глаза после то ли третьего, то ли четвертого рыка Феникса, я почувствовал, что улыбаюсь. И вернул Марину в сознание, игриво укусив за мочку уха. Да, уже через секунду оказался в объятиях, из которых не хотелось вырываться, из-за чего искину пришлось повторять доклад в четвертый или пятый раз, но мне было невероятно хорошо, а значит, весь окружающий мир должен был немного подождать.
И подождал. Минуты полторы-две. А потом я поимел совесть — то есть, унял расшалившиеся руки — посмотрел в потолочную камеру и заявил, что мы уже встаем. Встал на самом деле. Но продолжил дурить. «На минималках». В смысле, поднял Завадскую, наслаждавшуюся приятным послевкусием, ничуть не меньше меня, на руки, унес в душевую кабинку и помыл. Без продолжений. А после того, как ополоснулся сам, переключился в рабочий режим и перевел в него напарницу:
— Все, собираемся, разбегаемся по своим официальным ангарам, падаем в «Волны» и встречаемся за КПП: мы, вроде как, уже вернулись с Индигирки, а значит, обязаны вылететь домой…
Встретились. Вернее, флаер Кары пристроился к моему еще в последнем подземном коридоре. Поэтому к безлимитке мы поднялись без задержек, как следует разогнались и помчались к центру просыпавшейся столицы. По дороге полюбовались заснеженным городом, немного пострадали из-за того, что зима вот-вот закончится, а мы ее видели только с большой высоты, и пообщались с Переверзевым. А потом влетели в летный ангар «Иглы», притерли машины к их законным парковочным местам, прокатились на лифте, нагло вломились во владения Марины и с помощью Ариадны рявкнули на всю квартиру:
— Красотки, строиться!!! Мы вернулись…
Восторженные вопли — которых не могло не быть — помешала услышать слишком уж хорошая звукоизоляция, а как следует полюбоваться искренней радостью, горевшей в глазах «красоток», не позволило чувство такта: Маша, улыбавшаяся во все тридцать два зуба, влетела в гостиную в полупрозрачной ночнушке на голое тело, и мне пришлось зажмуриться. Впрочем, осязание не отключилось, поэтому вынудило почувствовать не только десяток поцелуев в щеки, но и прикосновения упругой девичьей груди. Потом «подвел» слух — «усилил» радостное верещание Риты, послышавшееся со стороны ее ванной, а разбушевавшаяся фантазия «помогла» представить несколько волнующих вариантов раздетости Верещагиной. Но осязание подтвердило только «штрих» с мокрыми волосами, так что я попробовал вернуть себя в норму.
Вернул. Но только после того, как девчонка влипла в меня с разгона и сжала в объятиях — я почувствовал, что ее трясет, невольно напрягся и задал напрашивавшийся вопрос:
— Настолько достали, да?
— Угу… — глухо призналась она, не размыкая объятий, а Костина ойкнула и, убегая к себе, пообещала вернуться и рассказать.
Вернулась в банном халате, запахнутом по самую шею, полыхающей густым румянцем и прячущей взгляд. Первым делом извинилась — призналась, что услышала мой приказ сквозь сон и так сильно обрадовалась, что рванула к нам прямо из-под одеяла. Потом все-таки уставилась мне в глаза, не