— Учеба на этом факультете — не сахар… — предупредила Марина.
— Работа в госпитале — тоже… — парировала Маша и мрачно вздохнула: — Теперь, когда я представляю реальные последствия войны, от моего прежнего пацифизма остались одни воспоминания. А ненависть к ублюдочным тварям, чьи политические игрища убили или превратили в калек десятки миллионов человек, трансформировалась в жажду мести. В общем, другие варианты мне в принципе неинтересны.
— Пацифизмом я никогда не страдала, а с остальным согласна… — заявила Рита еще до того, как я посмотрел на нее. — В общем, мне тоже надо на третий.
— Красотки, чё! — весело хохотнула Кара и замолчала. А я поделился второй частью предложений Большого Начальства.
Этот монолог заставил девчат задуматься. Впрочем, ненадолго:
— Оля наверняка согласится. Но ее придется как-то вытаскивать из их поместья…
— … а Настена может и отказаться…
— Впрочем, не проверим — не узнаем. Я звоню Мироновой…
— … я — Ахматовой. А ты, Тор, набирай Матвея: сегодня суббота, а значит, он бездельничает в какой-нибудь казарме…
Матвей действительно расслаблялся. Как вскоре выяснилось, в казарме одного из факультетов НВАС. Моему звонку обрадовался до невозможности и гордо доложил о своих успехах. А после того, как выслушал предложение начальника ССО, озадаченно хмыкнул, подумал, эдак, секунд пятнадцать-двадцать и дал вполне осознанный ответ:
— Пожалуй, соглашусь: да, вы летаете не на истребителях моей мечты, но ваша служба и интереснее, и нужнее. Мои действия?
— Жди вызова в штаб Академии… — ответил я, сообщил, что с девчатами все в порядке, и пообещал набрать ближе к вечеру.
Закончив с ним, наведался в кабинет, наговорил и отправил сообщение Мише Базанину, вернулся обратно и вопросительно уставился на Верещагину, за время моего отсутствия успевшую засиять, как маленькое солнышко.
— Ольга в игре. И бьет копытом. То есть, готова сбежать из поместья в любой момент!
— А Настена думает… — сообщила Костина.
И успокоила: — Но для нее это более чем нормально. Так что ждем ровно полчаса. Ибо она — как ты наверняка уже заметил — еще и болезненно пунктуальна…
…Фокусировать недовольство Ахматовых и Мироновых на нас с Карой Геннадий Леонидович не собирался. Поэтому отправил в поместья этих родов «специально обученных людей» из юротдела ССО. А те добились разрешения пообщаться с девчонками тет-а-тет, дали им ознакомиться с контрактами, получили подписи, уведомили родственников Настены и Оли о призыве этой парочки на военную службу, выделили новоявленным сотрудницам Службы Специальных Операций полтора часа на сборы и, в конечном итоге, увезли в Управление. Принимать присягу и все такое.
Матвея забрали в схожей «технике». Так что мы с Мариной провинились только перед Верещагиными и Костиными. Ибо ровно в девять вечера усадили их кровиночек в свои «Волны» и доставили к Геннадию Леонидовичу.
При беседах генерала с будущими подчиненными не присутствовали — ждали результатов в комнате отдыха. Не могли и держать руку на пульсе, так как незнакомый капитан, встречавший «новобранцев» в приемной Орлова, сходу изъял у них коммы. В общем, мы дурели от скуки и неизвестности без малого два часа. А в половине двенадцатого были вызваны в кабинет Геннадия Леонидовича, полюбовались изрядно загруженными, но довольными ребятами, образовали коротенький строй и превратились в слух.
Большое начальство удовлетворенно кивнуло и уставилось мне в глаза:
— Тор Ульфович, за вашего друга пришлось хорошенечко поторговаться. Забрать — забрали. Но пообещали руководству ВКС доставить на Индигирку пятнадцать будущих курсантов ИЛА. Кстати, это условие появилось не просто так: Великий Тюркский Каганат, обозленный серией успешных диверсий на предприятиях своих ВПК, перешел от войны «стандартной» к партизанской. В смысле, наводнил наши приграничные системы группами малых кораблей, оборудованных мощными генераторами маскировочных полей, и уничтожает как одиночные борта, так и небольшие конвои…
Намек на то, что это ответ на наши диверсии, я понял с полпинка. И на пару мгновений ушел в себя. Что, естественно, не осталось незамеченным — генерал хищно оскалился и ответил на вопрос, задавать который я не решился:
— Наткнетесь — жгите, не задумываясь: все равно они вам не противники.
Я мысленно хмыкнул и был просчитан снова:
— Не буду возражать и против целенаправленной охоты — повторяться вы не любите, а значит, не заиграетесь. Кстати, буду признателен, если изыщете возможность подобрать пилота-другого: нам нужна информация о количестве таких групп…
— Понял. Подберем… — пообещал я и снова изобразил статую, а Орлов, покосившись на затихших «новобранцев», вернулся к объяснениям:
— На чем я остановился? Ах-да, о наших договоренностях с руководством ВКС. Так вот, курсантов ИЛА привезут в Вороново к часу ночи. А перед тем, как доставить в ваши ангары и передать вам, убедят поставить автографы под подписками о нераспространении. Тем не менее, с первого и до последнего мгновения пребывания на борту ваших «Химер» они обязаны слышать только голоса ваших аватаров. И последнее: этот «балласт» у вас заберут. В летном ангаре какой-нибудь орбитальной крепости. «Языков» — в том случае, если они появятся — тоже. Но уже в Аникеево. Так что друга и подруг доставите в Альма Матер сами. На «Волне» и служебном «Авантюристе». Вопросы?
— Есть. Один… — заявил я, и генерал, добродушно усмехнувшись, снова изобразил провидца:
— Можете лететь в ИАССН не по прямой…
Глава 8
26–28 января 2470 по ЕГК.
…Флотские привезли «балласт» с двенадцатиминутным опозданием и еще полторы тупили в коридорах сектора, хотя не могли не получить трекеры, ведущие в наши ангары. Тем не менее, в четверть второго один разъездной космодромный десятиместный «Тур» все-таки влетел в мое логово, а второй — в логово Марины. Тут я отключился от второй «пачки» камер, подождал, пока толпа без пяти минут курсантов выгрузится из тяжелой машины, и разрешил подняться в трюм.
Наблюдать за шестью парнями и двумя девчонками было грустно — они не привыкли к скафам, не знали, куда девать шлемы, не умели ходить строем, еще не определились с внутренней иерархией в «команде» и, вне всякого сомнения, побаивались предстоящего перелета. Вот и чувствовали себя… так себе. Поэтому по аппарели поднялись… хм… стадом, и встроились в шеренгу Матвея и Риты только после мотивирующего рыка Власьева. А потом я взял власть в свои руки и начал вбивать в бестолковки новых подопечных правила поведения на моей «Химере»:
— Дамы и господа,