— Может, и так, — согласился горан. — Но я однозначно чувствую, что у тебя есть способности к чаровничеству. Как и у Добрека. Но с ним всё ясно, он обычная полукровка, хоть и с большой долей чаровнической крови. А Ясна — пустышка, хоть и княжьих кровей.
— С чего ты это взял? — спросил я, удивившись тому, что Горек вычислил Крепинскую княгиню.
— Да видно же по ней. По поведению, по манерам, — ответил королевич. — А ещё по ней видно, что она в тебя влюблена.
Горек расхохотался, а я немного смутился — не ожидал, что разговор перепрыгнет на эту тему.
— А ты на неё внимания не обращаешь, как на женщину, — продолжил рассуждать Горек. — Её это сильно печалит. И если ты хочешь знать моё мнение…
— На этот счёт не хочу, — перебил я королевича.
— Но даже если ты его не хочешь знать, я всё равно скажу: бери Ясну в жёны, не пожалеешь!
— Ты как старая цыганка, всё видишь, всё знаешь: кто в кого влюблён и кому на ком жениться надо.
— Цыганка? — переспросил Горек. — Кто это?
— Да так, — отмахнулся я. — Неважно.
— Ну неважно, так неважно.
Какое-то время мы сидели молча, глядя на звёзды и слушая ночной лес, а затем я задал вопрос, который интересовал меня уже давно:
— Гарик, а сколько тебе лет?
— Пятнадцать, — ответил королевич.
Этот ответ меня, мягко говоря, удивил. По Гореку было видно, что он довольно молод, но вот чтобы настолько. Названный возраст никак не увязывался с рассуждениями горана о жизни и его боевыми навыками. Да и в Дрекборе его все воспринимали как довольно взрослого. Несерьёзного, но взрослого.
— Ты сейчас не пошутил? — спросил я. — Не очень-то ты похож на пятнадцатилетнего.
— Гораны растут не так, как люди, — ответил королевич. — Вначале мы развиваемся очень быстро. Годовалый горан по физическому и умственному развитию равен трёхлетнему ребёнку человека. Двухлетний горан — шести-семилетнему человеку. А потом всё замедляется. Четырёхлетний горан как восьмилетний человек, и дальше мы так и идём вровень с четырёхлетней разницей.
— То есть, тебе сейчас по человеческим меркам девятнадцать лет? — уточнил я.
— Да, где-то так, — ответил королевич.
Теперь всё встало на свои места — как раз на такой возраст Горек и тянул.
— А у альвов вообще до двадцати лет дети несмышлёные, — продолжил делиться со мной информацией королевич. — Они лишь ближе к сорока выходят на уровень ваших восемнадцати — двадцати.
— Но при таком темпе взросления они и жить должны дольше, — заметил я.
— Так и есть, — согласился Горек. — Они лет до двухсот дотягивают. Но далеко не все. И поэтому они не любят воевать, что им в два раза больше времени нужно, чтобы в случае поражения восстановить потери и заново вырастить и обучить боеспособную армию.
Я хотел задать ещё несколько вопросов про загадочных альвов, но королевич потянулся, зевнул и сказал:
— Пойдём спать, Владек, поздно уже, а нам рано в дорогу.
— Пойдём, Гарик, — ответил я.
Мы вернулись к костру. Я постелил на землю тёплое шерстяное одеяло, улёгся на него и попытался уснуть. Но сон не шёл. Я думал о том, как нам добраться до Велиграда, и о том, что делать после этого. С Гореком всё было просто — он был никому не нужен и мог делать всё что угодно. Вадим меня тоже не беспокоил — я уже понял, что никуда он от нас через пару-тройку дней, как обещал, не уйдёт, но парню особо ничего не грозило, поэтому за него я не переживал.
С Ясной было посложнее — за ней, как и за мной, охотился князь Станислав, но на территории Велиградского княжества ни ей, ни мне опасность не грозила. Огневикам мы были не нужны, а чермяне переставали быть нашей проблемой сразу после пересечения границы моего родного княжества.
Проблема была в Добране — загадочном огневесте, за которым охотилось, похоже, всё Братство Истинного огня. Я не хотел отдавать мальчишку чаровникам, но уверенности, что смогу ему помочь, прибыв в Велиград, у меня не было. Я просто не знал, как на это отреагирует мой отец. Но я знал, что в любом случае надо до Велиграда дойти и всё отцу рассказать. А там уже вместе с ним нужно думать, что делать дальше. И я очень надеялся, что отец мне поможет, как минимум советом. Но сначала надо было дойти до дома.
* * *
Велиградский князь Борислав Владимирович сидел в кресле во главе стола, смотрел, как горит в камине магическое пламя, и думал о предстоящем походе на Крепинск. Решение идти войной на князя чермян Борислав Владимирович принял давно, но лишь теперь, после того, как из Златояра прилетел лазурник с письмом от Златоярского князя, Велиградский князь знал, что руки его развязаны, и он может выступать в поход.
Потихоньку, почти неслышно отворилась дверь, и в каминный зал вошли брат князя — Видогост Владимирович, княжий воевода Миронег и тысяцкий Лесьяр. Князь кивнул посетителям, давая понять: они могут пройти и сесть за стол, что те сразу же и сделали.
— Прилетел лазурник из Златояра, — начал с главной новости князь, едва все расселись. — Станимир не возражает против нашего похода. Он ещё раз принёс извинения за то, что не смог обеспечить безопасность аманата, и подтвердил, что мы имеем право отомстить за Владимира. За то, как с ним обращались.
— Это хорошая новость, брат, — произнёс Видогост. — Когда ты хочешь выдвигаться?
— Чем раньше, тем лучше. С каждым днём всё больше Крепинцев и остальных бряговичей свыкается, что Станислав теперь их господин. И чем позже мы начнём, тем меньше у нас останется союзников в Крепинске.
— А как же верный Чеславу люди?
— Их не так уж и много. Намного больше тех, что присоединится к нам во время штурма Крепинска.
— Если они увидят, что за нами сила, то присоединятся, — вступил в разговор воевода.
— Они должны увидеть, что за нами правда, — сказал князь. — Именно поэтому мы выступаем как поддержка и союзники Чеслава. Дружины на штурм Крепинска поведёт он, как законный претендент на крепинский престол.
— Ты прав, брат, — произнёс Видогост. — Медлить