Тоня Захарова шла рядом с Алисой. Она тяжело дышала и паузы между словами в ее монологе становились все длиннее. Лишний вес не позволял ей выдерживать темп ходьбы, который задавала Алиса. Девушка пыхтела, шмыгала носом, периодически покашливала, но не отставала. На прыщавый лоб с черной полосой то и дело сползала непослушная прядь волос. Тоня постоянно ее откидывала, пыталась сдуть, а в итоге вообще перестала на нее обращать внимание, мирясь с риском появления головной боли.
– А? Что скажешь? Сходим? Примерим что-нибудь. Может купим. А то надо стресс как-то снимать. Я чего-то напсиховалась за последнее время, – с трудом переводя дыхание, продолжила Тоня.
Алисе было даже жалко ее, но шага она не сбавляла. Во-первых, никто не заставлял Тоню идти рядом, а во-вторых, до звонка на первый урок оставалось не так много времени. И на эти пятнадцать-двадцать минут у Алисы были свои планы.
– Со сладкого не слезала эти дни, блин. Так-то я с сахаром завязала. Но когда это на лбу выскочило, прям стрессанула. Снова за конфетами полезла. Главное, сказала матери, выкини ты их. Ну, чтобы не искушали, как бы. Та: «Нет, не выкину, это денег стоит». Блин, как будто в доме денег нет. Вообще пофиг на мое мнение.
Алиса не поддерживала разговор. Ограничивалась кивками головы, стандартными «М-м-м», «Да?» и «Ого». Но ее участия и не требовалось. Тоня отлично справлялась сама. За всю дорогу не умолкла ни на секунду. Все указывало на то, что у Алисы появилась новая подружка. Причем, уже со среды – со следующего дня, как на лицах людей появились эти узоры.
В то утро Алиса пришла в школу и сразу же поняла, что отмены занятий не будет. Двор был заполнен детьми разных возрастов и провожающими их родителями. Народу было примерно в половину от привычного количества. Но и это было уже хорошо – жизнь явно возвращалась в привычное русло. С некоторыми особенностями, конечно. На лицах школьников были либо черные линии, либо окружности. Многие теперь были без шапок и других головных уборов, а кто боялся простудиться, натягивал шапку на самый затылок, чтобы лоб был открыт. Но больше всего бросалось в глаза то, что родителей во дворе школы было куда больше, чем всегда. Уровень заботы о своих чадах мгновенно и значительно вырос. Вся улица перед школой была заставлена припаркованными автомобилями. Не всегда по правилам. Мамы и папы, а иногда и бабушки с дедушками, хотели проводить своих детишек именно до дверей школы. От чего и, самое главное, как они этим хотели их уберечь, Алиса не понимала. И лишь иронично усмехалась, когда видела, как какая-нибудь обеспокоенная мамаша ведет к школе и держит за руку своего сыночка, который давно уже на голову перерос ее саму.
Поделиться своей иронией в тот день Алисе было не с кем. С сестрой в школу они пошли врозь. Да и вообще не разговаривали. Даже спала Алиса теперь в гостиной. Это была не ее инициатива. Ее об этом попросила мать. Но Алиса не стала сопротивляться, задавать вопросы, вроде: «А почему я, а не она?» Знала, что Вера все равно встанет на сторону Олеси. Да и не хотелось спорить.
Подруг у Алисы тоже не было. До аварии все внимание на себя перетягивала Олеся. Все хотели дружить с ней. И общались с ее младшей сестрой только как с навязанным придатком. Бонусом, от которого нельзя отказаться. Да и сама Алиса не особо тянулась к сверстницам. Уж слишком они были для нее шумными и суетливыми. Все эти разговоры о тряпках, мальчиках, видеороликах, косметике, звездах и обо всем подобном ее никогда не привлекали. Ей больше нравилось читать и смотреть сложные фильмы. И она бы с радостью проводила за этими занятиями все свое свободное время. Но родители всегда подталкивали ее к другому. «Ну чего ты опять сидишь дома? Иди погуляй с Олесей и ее друзьями». «Опять ты за этим планшетом. Олесь, возьми сестру с собой!» Она даже на плавание и на танцы записалась только потому, что так захотели отец с матерью. Направляли ее на тот же путь, которым шла старшая сестра. Наверное, и правда хотели ей добра. Физическая активность и общение со сверстниками идут только на пользу. Но не понимали, что заставляли свою дочь жить не своей жизнью.
После аварии Олеся ушла в себя, растеряла, а точнее разогнала и распугала всех своих подружек. Даже тех, кто искренне хотел продолжать с ней отношения. Желал ее поддерживать. Но у Алисы от этого друзей не стало больше. Ее по-прежнему как будто бы сторонились. И снова из-за сестры. Если раньше Алиса всегда была в тени своей яркой, веселой, общительной, позитивной сестры, то теперь почти ничего не изменилось. Просто тень стала другой. Олесю жалели. Ее избегали, потому что не знали, как с ней общаться. Она вызывала чувство неловкости у своих собеседников. Не замечать этот рубец на пол-лица и хромоту было невозможно. И во время разговоров это мешало. Отголоски этой неловкости касались и Алисы. «А как общаться с ней? А что подумает Олеся, если мы теперь начнем дружить с ее сестрой? Если позвать куда-то Алису, значит, придется звать и Олесю?»
К тому же скоро Алиса начала встречаться с Андреем. Эта новость быстро разлетелась по школе. И игнорировать девушку всем стало проще. Теперь появилась легальная причина. Моральное право. Ее стали просто осуждать. Безмолвно. «Предательница. Отбила парня у сестры-калеки».
Алису не задевали эти осуждения. Этот шепот за спиной. Она не замкнулась в себе. Не приняла роль изгоя. А, наоборот, стала ярче, позитивнее и активнее. Она продолжала заниматься спортом. Продолжала ходить в секцию танцев. Она практически заняла место Олеси. Но не потому, что всегда хотела быть ею. А потому, что так нужно было ее родителям.
И Вера, и Денис сильно переживали случившееся со старшей дочерью. Они практически ее потеряли. В доме потух тот ярких огонек, который всегда освещал все вокруг. Погас источник тепла, жизнелюбия. Вместо него в кровати теперь лежал и почти всегда таращился в смартфон потухший, холодный уголек. Даже не уголек, а кубик льда, от которого исходил холод. Вера сама начала увядать. Денис винил себя. Принялся искать утешения в алкоголе. И это все происходило на глазах Алисы.
Тогда-то она