— Да не сильно, — ответил я. — Средние температуры примерно совпадают. Но у нас есть наклон оси вращения к плоскости орбиты. Из-за этого погода сильно меняется в зависимости от того, в какой части орбиты находится планеты. Мы называем это «сезонность».
— Интересно… а как животные адаптируются? И растения? Кочуют, наверное? Постоянно переселяются? Как и люди? Наверно, поэтому из вас получаются такие хорошие путешественники, и вы так здорово освоили космические перелёты…
— Некоторые виды действительно кочуют, — ответил я. — В основном летающие. Но таких меньшинство. Большинство приспосабливается. Многие животные на зиму впадают в спячку. Растения сбрасывают листву и остаются голыми, чтобы их не поломало снегом.
— «Зимой» это во время холодного периода? — уточнил Айтэн.
— Да, — кивнул я.
Он выдержал паузу.
— Тейдан, ты ведь серьёзно сейчас? Не шутишь? Я понимаю, что у вас на планете могут быть другие представления о юморе, но у нас с друзьями так обращаться не принято.
— Я не шучу, Айтэн. Всё так и есть. Как я сказал. Надеюсь, сам увидишь.
Он улыбнулся.
Вскоре начались перегрузки. Однако система возвращения отработала штатно: мы вошли в атмосферу настолько мягко, насколько это вообще возможно. Перегрузки, по моей оценке, не превышали трёх-четырёх эквивалентов ускорения свободного падения на Груажан, или местного аналога числа «же». Которое было лишь на десятую часть больше земного.
Как только оранжевое пламя за иллюминатором погасло, я увидел небо Груажан — таким, каким его видят сами груажанцы.
На высоте оно было похоже на Земное — такое же чёрное. Но постепенно, по мере спуска, оно наливалось красками, обретало глубину. Наконец, когда мы миновали зону облачности, оно приобрело обычный для Груажан цвет: глубокий ультрамариновый, с лёгким оттенком зелени.
— Приятно, наверно, снова видеть небо, после долгих странствий между звёздами? — спросил Айтэн, обратив внимание на то, как я гляжу в иллюминатор.
— Любопытно, — ответил я. — Здесь небо другое.
— Совсем другое?
— Нет, похоже, конечно. Но оттенок чуть иной. Будто сквозь фильтр смотришь.
— Ясно…
Потом был лёгкий рывок, когда сработала парашютная система. Капсула какое-то время раскачивалась. Видимо, снаружи было ветрено — и это меня не обрадовало. Как нас доставать будут?
Однако, как вскоре выяснилось, всё было продумано.
После посадки нас действительно какое-то время болтало на волнах. Море штормило, но не слишком сильно. Не так, как во время игры, которую мы с Айтэном смотрели на орбите.
А потом мы просто оказались в огромном, ярко освещённом ангаре, откуда быстро уходила вода. В распоряжении поисково-спасательной партии было специальное судно, которое позволяло подбирать капсулы в любую погоду, включая сильный шторм.
— Ну вот и прибыли, — констатировал Айтэн, когда вода окончательно ушла из отсека.
Он отстегнул застёжки своих ремней и знаком дал мне добро сделать то же самое. Я не заставил себя долго упрашивать.
После нескольких дней пребывания в невесомости тяжесть ощущалась, конечно. Тем более, что тут она была слегка повышена по сравнению с Землёй. Но я ей был рад. Наконец-то хоть снова мышцы чувствую, а не изображаю желе в воздушной среде… вообще я понял, что мне не слишком нравилась невесомость.
— Будем выходить? — спросил я.
— Самостоятельная эвакуация только на случай аварийной ситуации, — ответил Айтэн. — Не переживай, нас достанут.
Ждать пришлось на удивление долго. Может, минут десять. И это меня неприятно удивило: что они там ещё готовят? Новый карантин? Или всё-таки решили взять в заложники редкого инопланетного гостя, и хотят удостовериться, что он не привёз какой-нибудь неприятный сюрприз?
Я старался отгонять неприятные мысли, но они всё равно лезли в голову.
Но вот, наконец, послышался стук, лязг — и внешний люк спускаемого аппарата откинулся в сторону.
На нас смотрел седой человек с широко посаженными зелёными глазами. У него были тонкие, аристократические губы, вытянутый нос с горбинкой и широкий подбородок с ямочкой. Мне он показался смутно знакомым. Может, один из актёров в сериале?
«Вась? — мысленно окликнул я. — Где я мог видеть этого типа?»
«В любой хронике, — тут же ответил напарник. — На парадных портретах и государственной символике. Это Император, собственной персоной».
Наследие
Я улыбнулся и кивнул. Быстренько заглянул в наведённую память, после чего поздоровался так, как приличествовало случаю. Если, конечно, зонды правильно сняли информацию и аналитики корректно её интерпретировали.
— Приветствую, Светозарный!
Так к монархам центральных архипелагов обращались послы в древние времена, когда на Груажан ещё существовали разные государства.
— Здравствуйте, Тейдан, — ответил император на русском с сильным акцентом.
«Вот те раз… — подумал я. — Сюрпризы-то не закончились, да, Вася?»
«Даже не сомневался», — ответил напарник.
— Неожиданно, но приятно, — сказал я на русском.
Император вздохнул, посмотрел мне в глаза чуть растеряно. Выдержал паузу.
— Странно. Вы должны были ответить иначе, — произнёс он на местном языке.
«Вася? Что может быть не так?»
«Понятия не имею! Вообще это похоже на какой-то ритуал. Может, случайный. Тогда это мог быть любой простой диалог-приветствие».
— Здравствуйте, император? — произнёс я.
Монарх просиял.
— Да! Теперь правильно! — ответил он и снова перешёл на русский: — Добро пожаловать в Империю Груажан!
«Вася?»
«Да что Вася? Блин, я знаю не больше твоего… попробуй просто поблагодарить».
— Рад. Спасибо, — сказал я вслух.
Снова замешательство на светлом лике. За ним последовал глубокий вдох и признание на местном языке:
— Скажите, Тейдан — а эти ритуалы, они действительно очень для вас важны? Может, как-то можно упростить? С учётом того, что вы вроде на станции хорошо адаптировались.
— Вообще не важны, — честно ответил я, и тут же прикусил язык. Невежливо получилось — целый формальный глава планеты старался!
— Так я и думал, — сказал Император. — Подскажите, вы сможете сами выбраться из этой штуки? Или вам потребуется помощь?
— Смогу, конечно, — ответил я. — Без проблем!
После этого я посмотрел на Айтэна. Тот замер в своём ложементе, закрыв глаза и, кажется, даже не дышал.
— Айтэн? — окликнул я. — Всё в порядке? Ты идёшь?
— Он не может, — сказал император. — Он в состоянии отрешённости, как полагается халэр в моём присутствии.
— Ясно, — ответил я, хотя, честно говоря, ясно не было: наведённая память не дала никакого ответа на тут