— Что-то у твоего Джека глаза погасли, — покачал головой профессор, прищелкнул пальцами. И в тыкву скользнул крохотный огонек. Жуткая хэллоуинская рожа снова осветилась изнутри.
— Спасибо, — почти шепотом пробормотала я. — Я не заметила…
— Сделаешь мне кофе, милая? — сказал профессор, касаясь моей руки. — Или твое заведение уже закрыто?
— Да, конечно! — сделав над собой нечеловеческое усилие, я улыбнулась. Фух. Хорошо, что он перешел к кофе. Все-таки, когда дело касается напитков, я чувствую себя куда более уверенно. Я все-таки уже два года тут работаю, с тех пор, как Мерилл мне предложила с ней поработать. Богачке Мерилл родители высыпали на голову целую кучу денег по случаю… Какому-то. Они всегда швырялись в нее деньгами каждый раз, когда ей от них было что-то нужно. И она уже не знала, что бы такое придумать, и открыла кофейню в Сити. Но самой ей работать за стойкой быстро надоело, так что она позвала меня. Не потому что мы какие-то особые подруги, просто у меня с бытовой магией все хорошо, а с деньгами все плохо. И с тех пор я сварила уже, наверное, целый океан кофе. И еще парочку озер сверху. Ну и да, я это очень люблю. И у меня получается.
— На твой вкус, хорошо? — подмигнул профессор.
Ох, как мне вдруг стало не по себе!
Вообще-то, такие просьбы меня не пугали, я довольно легко угадывала, что конкретно понравится случайно зашедшему человеку. Ну и на крайний случай у меня был маленький секретик — моя фирменная бытовая магия, волшебный ингредиент, который не имел собственного вкуса, просто тому, кто пьет, казалось, что в напитке есть именно то, что он больше всего любит. Я старалась не злоупотреблять этой магией, потому что если вдруг разоблачат, что я выдала обычный капучино за особый семейный рецепт, будет же стыдно…
«Просто делай свою работу, Мелоди!» — мысленно попыталась я призвать себя к порядку. И коснулась «Черного Кей», нашей старенькой, но выносливой и мощной магической кофе-машины.
Руки заученно двигались, последовательно складываясь в простые жесты бытовой магии. Цепочка огоньков пробежалась в воздухе кольцом, сигнализируя, что кофе готов. Я протянула руку, чтобы взять нашу фирменную пузатую чашку с картинкой мультяшной рыжей девчонки в короткой юбке. И поняла, что моя рука дрожит.
Еще бы!
Я всей собой ощущала взгляд профессора. Он следил за каждым моим движением с выражением доброжелательного любопытства. До этого момента я была молодец, но будет же глупо сейчас расплескать черный кофе с нотками горячего миндаля и горького шоколада прямо на его шелковую рубашку.
Выдох-вдох.
Я изо всех сил постаралась унять дрожащие руки.
И мне это даже удалось.
Пальцы замерли, складываясь в мой фирменный жест, который сделает так, что кофе точно понравится.
Но…
Но я передумала.
Нет, пусть уж будет, как будет! А если не понравится, то…
Я подхватила чашку и поставила на стойку перед профессором. Рядом на блюдце положила кругляш имбирного печенья.
— Ваш кофе, господин профессор! — уже почти даже нормальным голосом сказала я. И даже улыбнулась, как полагается.
Профессор Стэйбл сделал глоток с таким серьезным видом, что я чуть под стойку не спряталась. Одернула себя мысленно тут же! Ну вот что это я?! Если я в чем и провинилась, так это в неприличным мыслях на его счет. А с моим кофе все должно быть в порядке.
Должно быть…
Если я не перепутала рецепт.
Или последовательность действий в тот момент, когда его взгляд как-то надолго задержался на коротком подоле моей форменной факультетской юбки.
Или положила что-то лишнее…
Профессор молча пил кофе. И на меня в этот момент не смотрел, взгляд его блуждал где-то далеко, глаза затуманились.
Мне жутко хотелось спросить, нравится ли ему. Но вместо этого я во все глаза его разглядывала. Такого… неформального. Он был еще красивее, чем на своих уроках. И если раньше, когда я фантазировала про него в душевой, то это было как-то несерьезно, как книжку почитать. Он был далекий, как небожитель.
— Благодарю, — сказал профессор Стэйбл.
— Давайте, я уберу чашку! — торопливо сказала я и протянула руку.
И тут рука профессора накрыла мою. Он перестал улыбаться, потемневший взгляд его уперся в мое лицо.
— Что-то не так? — упавшим голосом прошептала я, боясь пошевелиться.
Тут пальцы профессора легонько коснулись моей щеки. Глаза Джека на стойке ярко вспыхнули.
— Тебе идет красная помада, — тихим низким голосом проговорил профессор.
Его лицо уже было близко-близко. Так близко, что я почувствовала его дыхание с нотками миндаля и шоколада на своих губах.
Он замер на бесконечно долгое мгновение. И я моментально утонула в его глазах.
«Этого не может быть!» — кричал мой рассудок.
А в теле моментально полыхнул натуральный такой пожар. От его рук разлилась сладкая истома, лишающая меня воли, мозгов, рассудка, всего!
На миг в голове мелькнула паническая мысль, что ничего особенного не происходит, просто профессор проявляет вежливость. Но уже в следующий момент, словно увидев в моих глазах стопроцентное и однозначное согласие, профессор Стэйбл коснулся губами моих губ. Властно, уверенно, будто так и было нужно.
Теперь уже точно никакой речи быть не может о простой вежливости. Потому что его язык моментально проскользнул между моих губ и принялся хозяйничать у меня во рту. Вызывая в моем теле прямо-таки фейерверки эмоций.
Колени ослабли и превратились в кисель, но профессор как-то очень вовремя подхватил меня рукой за талию, удерживая в вертикальном положении.
Глава 3
Поцелуй длился вечность и еще немного сверху. Кажется, в этот момент вся реальность вообще перестала для меня существовать. Только сомкнувшиеся на моей талии руки профессора. И его губы, всецело и безраздельно владеющие моим ртом.
«Я сплю… — медленно, как мыльный пузырь, плыла в голове мысль. — Я сплю и мне снится сон… Сейчас он обойдет стойку и…»
И я не заметила, как именно профессор оказался по мою сторону. «Черный Кей» возмущенно пискнул и замигал всеми своими магическими светяшками. Наша кофе-машина очень нервно относилась к чужакам поблизости от себя. Но сейчас это все звучало как музыка. И подсветка.
Губы профессора снова слились с моими губами.
Только теперь я еще и всей собой ощущала его тело.
Его руки скользили по моей спине. По талии. Проскальзивали в волосы, растрепывая их еще больше. И я таяла. Плавилась, как свечка.
Вздрагивала от страха, что все это мне снится, и я вот вот проснусь.
Но оно не заканчивалось.
«Кто угодно может войти…» —