Семейство Контарини, чутко уловив новые тенденции на мировом рынке и политической арене, согласовало график отправки домой, на Русь, выкупленных бывших рабов и компенсации за умерших. Получалось много. Очень много и людей, и золота. Часть Глеб, сделав вид, что это ему крайне невыгодно, согласился принять товарами и специалистами в ремёслах, получив, отчаянно торгуясь за каждого, такой дисконт, что, как говорится, ни в сказке сказать, ни нарочно выдумать. Венецианские купцы долго упирались, но согласились. Примерно в те дни, когда до тех краёв могли гипотетически известия о том, что от Вильгельма Завоевателя, кошмара и ужаса бриттов и гордости норманнов, вставшего на пути Всеслава Чародея, вместо ожидаемого мокрого места осталась дымящаяся яма.
Наверное, эти гипотетические новости помогли семейству Контарини переверстать бо́льшую часть логистики и грузоперевозок, идеально попадая в план великого князя насчёт торговой блокады фризов и Западной римской империи. Слушая сына и глядя на карту, Всеслав кивал задумчиво. Если папу Александра, царствие ему небесное, хотя вряд ли, конечно, мы по мошне при помощи половцев пнули от души, с оттягом, то у Генриха и Торгового Совета фризских земель начали её оттягивать. Медленно. И мне, как врачу, было противников даже несколько жаль. А ещё мы со Всеславом оба прекрасно понимали, что от людей в подобном положении можно было ожидать чего угодно. И, пожалуй, в самом ближайшем времени. Вряд ли император собрал кучу золота просто так, чтоб посидеть на жёлтом по-богатому. Но дело осложнялось тем, что основная масса европейских наёмников, фризов, швабов, фландрийцев и даже норманнов, тех, кто не упускал случая продать свои меч и копьё подороже, внезапно оказались связаны контрактами. Вот так, прямо случайно вышло. То шарахались по империи, задирая друг друга в тавернах, унижая землепашцев и фермеров, портя баб и криминогенную обстановку, а теперь, как говорил мой младший сын — хоба! И поди сыщи ватагу-отряд для охраны торгового поезда или чтобы наказать зарвавшегося соседа, барона или графа.
Зато, опять же совершенно случайно, стягивались эти ватаги на границы империи с ляхами и чехами, с франками и датчанами. Оставаясь в порубежных городках или вставая лагерями. С внешней стороны имперской границы. И начинали совместные учения с войсками и дружинами этих стран по возможному отражению внешней угрозы. На месте Генриха и его окружения я бы непременно очень напрягся. Тревожная ситуация вырисовывалась в полный рост: вооружённые формирования, способные существенно усилить мощь имперских войск, сваливали за кордон. Поставки от проверенных партсрывались одна за другой. И спросить было не с кого и не у кого. Кроме, пожалуй, тревожного дальнего соседа, дикого князя диких русов. Но запросов от империи не поступало. Видимо, Генрих опасался, что в ответ Всеслав просто разведёт руками. В которых держит его мошну.
Соль, к добыче которой приступили в промышленных масштабах, находила неожиданные рынки сбыта, уходя через третьи руки даже в Византию. Поговаривали, что тамошние солевары были этому не рады совершенно. А наша геологоразведочная партия отправилась дальше, разделившись. Одна половина исследовала берега Северного Донца, пугая местных время от времени громом среди ясного неба. Но в тех краях сейчас жило не так много народу, как в моём времени. Зе́млям только предстояло заселяться и наводняться трудовым народом. А вторая половина вела свою подрывную в прямом смысле слова деятельность под Курском и Римовым. И оттуда уже приходили первые образцы породы, работая с которыми кузнец Свен, ставший главным по металлургии, частенько восхищённо ругался по-шведски, обещая какому-то Ульфбрехту, что тот скоро утрётся со своими тупыми и ржавыми ковырялками.
Яновы, отстрелявшие первую пробную партию новых наконечников для самострельных болтов, привычно обстоятельно доложили, что с сотни саженей все мишени, включая конические и сфероконические шлемы, наши кольчуги и западные хауберки, чешуйчатые и ламеллярные доспехи, включая тяжёлые клибанионы ромейских катафрактов, поражены уверенно, насквозь. Откуда и кем были раздобыты комплекты самых мощных в этом времени бронежилетов элиты римской конницы, Всеслав уточнять не стал, как и спрашивать, куда подевали из того комплекта самого́ катафракта. Это было не очень важно. А вот то, что имевшееся у нас и только нас вооружение позволяло выкашивать просеками вражьи войска на таком расстоянии, было значительно важнее. Потому что птички птичками, громовик громовиком, но везение не нанималось сопутствовать нам вечно. Ветер, осадки, искра плохая в зажигалке, проволоку перебьёт — слишком много неуправляемых факторов. А вот пуля, о которой был невысокого мнения кукарекавший генералиссимус, или её нынешний аналог, арбалетный болт со стальным наконечником — совсем другое дело. Результаты стрельб Яновых ребят оригинальностью не отличались никогда, они не для того столько времени тренировались и упражнялись, чтоб промахиваться.
А тётя Аня не для того присылала в помощь Свену трёх своих мастеров, которые с Кондратовыми понатыкали в верховьях Полоты целую фабрику дымивших печек, важно именовавшихся ими «каталонскими горнами», чтобы у нас и у неё была нехватка металла.
А брат-ручянин, Крут Гривенич, не для того строил здоровенные лодьи на паях с Хагеном Тысячей Черепов, чтобы тот металл приходилось отправлять тёте по суше. Наш тайный коридорчик от Северного моря до Варяжского продолжал набирать популярность, в обе стороны. Нараставший трафик по нему очень печалил саксонцев, фризов и норманнов, конечно. Но ещё больше их печалили мини-баллисты или арбалеты-переростки, что теперь ставились на все корабли союза. Два заточенных и окованных бревна в борт с трёх-четырёх сотен саженей — это очень убедительный аргумент воздержаться от нападения на торговое судно. Тяжело нападать на кого бы то ни было, когда твой корабль тонет. А часть руянских драккаров была оснащена толстостенными бронзовыми трубами на носах, что грозно смотрели в небо. И укладывать из них мины прицельно на дистанции до пары сотен метров морские волки наловчились уже довольно хорошо. Корабль даже на таком расстоянии не самая маленькая мишень, в какую легко промахнуться.
По словам Ставра, внимательно изучавшего все донесения от союзников, фризские пираты-ушкуйники уже почти закончились. Тех, кто ходил под чужими стягами в южные во́ды, там поджидали флибустьеры семьи Контарини, которые, может, и работали по старинке, без мин и брёвен, но их было много, и они были в своих морях и в своём праве.
И уже поздно вечером, почти ночью, заглянувший в снова промолчавшую дверь Вар сообщил, что пришли Шило и Моисей.
— Зови! — велел Всеслав, показывая советникам, что придётся потесниться. И сдвигая в сторону карту и записи, потому что первыми вошли две Домниных лебёдушки с едой. На которую тут же навелись с живым одобрением Рысь и сотники. Действительно, увлеклись мы что-то, ужин пропустили, непорядок.
Перекусив, добрались и до финальных докладов этого дня.
— Наши согласны, княже, — прогудел Моисей первым.
— Чего Абрам сам не пришёл? — уточнил Чародей.
— С друг говорит. С Киев торговцы пришли, там один его старый знать… познакомить? — да, не успел его Стёпка за время пути в совершенстве обучить. Зато лаялся лысый уже как родной, на загляденье. На разгрузке один торопыга-грузчик бочку ему на ногу уронил, тогда Мойша так его обложил, что чуть всю работу не остановил по всему берегу.
— Старый знакомец, — подсказал Всеслав. — Издалека ли?
— Персиан, — со значением, почти шёпотом ответил англо-иудей, наш агент британской разведки.
— Добро, — помолчав, проговорил великий князь, не зная, радоваться или насторожиться такому удачному и крайне своевременному совпадению. Решил, что ничего делать не будет. Настораживаться — Гната со Ставром работа, а радоваться нечему пока.
— Когда готовы начать ваши? — это сейчас было важнее.