Единый вой десятка тысяч гло́ток едва не расколол на великой реке многострадальный лёд.
А когда стал затихать восторженный хор, справа, из-за острова посреди реки с визгами и гиканьем показалась конная орда. Всадники на степных лошадях мчали спешно, быстро. Но замедляли ход, приближаясь к странной картине, где вокруг кровавых клякс застыли на коленях храбрые булгары. Напротив них перед небольшой дружиной русов стоял и с интересом смотрел на приближавшихся Всеслав Полоцкий. А над его ратниками вдоль всего берега тянулась версты на три стена копий и рогатин, которые держали крепко тысячи рук.
— Ты гляди-ка, почти успел ведь! Ох и всыплет ему батька за такое небрежение лошадьми на морозе, — буркнул Рысь, щурясь на группку верховых, что отделилась от остановившейся конной лавы и подходила ближе едва ли не шагом.
— Молодец он, ничего ему батька не сделает, — отозвался Всеслав. А я подумал, что ангина переводчику нашему обеспечена. Полдня на ветру с разинутым ртом — это вам не шутки.
— Здрав будь, дядя Всеслав! Отец и дед привет и поклон передают. Велели мчать быстрее ветра на помощь русским братьям.
Сырчан слетел с коня красивым, лёгким движением. И я только порадовался за его ногу, что так удачно подвернулась тогда мне под руки, и не подвернулась сейчас. Снежок поскрипывал под его богатыми ханскими сапогами. И это, кажется, слышал любой здесь. Ну, кроме мёртвых и контуженных, понятное дело.
— Здравствуй, Сырчан, здравствуй! Рад тебя видеть, рад слышать вести от моего дорогого южного брата, повелителя Великой Степи! Здоровы ли уважаемый Ясинь-хан и твой уважаемый отец, Шарукан? — князь говорил протяжно, но весомо, по-государственному, хотя глаза его и смеялись. Охнул, получив-таки от Рыси дважды заслуженного леща, переводчик, и наша светская беседа стала доступна и булгарам. Которым тоже, касается, вовсю светила ангина.
— Благодарю, дядя Всеслав, оба здоровы. Отец велел передать, что ожидает из Рея великое посольство от персиан и от самого́ Алп-Арслана. Просил узнать, не собирался ли ты в наши края в ближайшее время, — глаза Сырчана нет-нет, да и перебегали на лежавшие справа вразнобой куски верблюда и человека. Ещё расскажет, поди, потом кыпчакский эпос, что против русских воевали какие-нибудь кентавры степные.
— Добрые вести, добрые. Думали мы завтрева домой отправляться, конечно. Тут закончены дела наши, видишь — мир да лад круго́м, — довольно спорно обвёл Чародей рукой картину на красном льду, к которой описание подходило откровенно слабо.
— Вижу, да, — кивнул согласно старший сын великого хана, но, кажется, чисто автоматически. — Вовремя Всевышний надоумил соседей. Могло бы и как на Александровой пади закончиться.
— Могло бы, — согласился Всеслав, глядя, как довольно закивал Гнат. — Но не сложился курган, хвала Богам. А вот дружба да добрососедство, глядишь, и сложатся.
— У меня обозы за войском идут. К закату будут, может, раньше чуть. Что велишь делать с грузом? — спросил Сырчан.
— Порожняком-то наверняка быстрее доберутся… Не дело пир на ночь глядя затевать, будто мы от Деда-Солнца да Вечного Синего Неба прячемся. Сейчас перекидаем да доставим быстрее. К обеду вряд ли управимся, но и до заката тянуть точно не станем.
Всеслав хмыкнул, глядя на Рысь, состроившего глубоко опечаленное лицо человека с обманутыми ожиданиями, как только он услышал про «не управимся к обеду».
— Переведи воинам Казани: возвращайтесь в город, стелите ковры на улицах и площадях! Мир и вечную дружбу Руси и Степи закрепим и отпразднуем на великом пиру, каких не видел свет! Каждый будет сыт, всем будет угощение, любой сможет преломить лепёшку с другом и братом! Вам, дру́ги, виднее, как там всё устроено в городе, вам и гостей принимать. Пусть старши́ны отрядят моим десятникам тех, кто поможет с разгрузкой. И кто там у вас? Корчмари, чайханщики? Пусть разжигают костры да тандыры!
Под крики команд булгарское воинство строилось, поднимаясь с колен, и вполне организованно оттягивалось к городу.
— А разгружать сани на ходу как? И куда? — удивлённо и чуть растерянно переспросил Сырчан.
— Сейчас. Братцы, там от друзей степных жратва едет, да больно уж медленно плетётся! Домчать, разгрузить и в Казань-град доставить! С дальних саней начинайте, что медленнее прочих ползут! Сырчан, дай десяток своих, чтоб не пугались возчики, когда мои удальцы подлетят близко.
Саночки-буераки, стоявшие с левого фланга, распахнули паруса и сами собой подкатили к нам ближе. Сын хана явно сделал усилие над собой, чтобы не отпрянуть. Но он был будущим вождём, поэтому собрался быстро и прорычал что-то своим. Кыпчаки подходили и садились в лодочки с опаской. А улетали прочь с криком и визгом. Которые превращались из панических в восторженные на ходу.
— Вам, люд лесной, честно́й да добрый, поклон мой! — повернулся к берегу, из-под которого один за другим улетали буеры, Всеслав. — За верность слову, за готовность помочь, да за прогулку дальнюю. Не вышло всласть мечами да копьями помахать, стрел пометать вволю, так хоть поедим от пуза, погуляем, споём да спляшем по-нашему!
Гул категорического одобрения сверху возвестил о том, что противников данному предложению там не было.
— Спускайтесь не спеша с горы, — ухмыльнулась одинаково великий князь и воевода, — разбивайте лагерь вокруг города! Вам, народу вольному, привычнее так будет, чем в каменных мазанках тесниться, как здешние привыкли.
Не встретила осуждения и эта здравая мысль.
* * *
От автора:
Русь в огне! Смута. Татары идут на север, ляхи осадили Смоленск, Скопин мертв, Шуйский слаб, ему не удержать трон. Кому поднимать Русь? Я справлюсь, я соберу Земский Собор и поставлю точку войне.
✅ Скидки на все тома
✅ 1-й том здесь — https://author.today/reader/464355
Глава 23
Пир — дружба. Начало
Продовольствие доставили со скоростью, удивившей даже нас. Как и вид кыпчаков, что выпадали из саночек, примчавшихся с грузом вверх по течению. У пассажиров не было и следа от наследственной племенной монголоидности — они вываливались через борта́ остановившихся рывком буеров, падали на карачки и чаще всего прощались с завтраком. Форма глаз при этом напоминала не разрез, а скорее проко́л — круглые были, как пятаки. Мне пришли на память сцены из какого-то французского фильма, где примерно так же переносили манеру езды те, кому довелось покататься с одним таксистом из Марселя. Да, было похоже. И сразу было понятно, что раскосые степные братья — не русские. Не любили быстрой езды. Ну, может, потом привыкнут?
Нас с Сырчаном и старшими от лесных племён потащили было во дворец балтавара, откуда доносился скорбный вой.
— Это чего там? — с подозрением спросил у переводчика Всеслав.
— Гарем эмира, — ответил тот с придыханием, но заметно хрипя. Говорил же я, не миновать ангины.
— Не-не-не, это без меня! — резко остановился великий князь, почти как буер на стопоре. — У меня жена молодая и своих четверо детей, мне чужого и даром не надо!
Вой поднялся на два тона выше. Видимо, контингент заведения имел иные планы касательно развития событий.
— Това-а-арищи женщины! — начал великий князь, глянув в мою память, хмыкнув и подкрутив ус в точности, как незабвенный киногерой оттуда. — Русь освободила вас! Нету у вас теперь эмира, разбежался во все стороны. Разлетелся даже. Так что забудьте уже ваше прошлое и живите настоящим!
Увещевание успеха не возымело. Вой подскочил как бы не на октаву разом.
— А ну молча-а-ать! — рявкнул Чародей. И я с ним. Бабьих слёз мы не выносили совершенно одинаково.— Подать мне старшего по бардаку! Хм-м-м, как его там? Главного евнуха!