Он подошел ближе. От него пахло не лошадьми и потом, а дорогим мылом, кожей и холодным металлом — запахом власти и привычки побеждать.
– Так что, считай, я твой официальный жених, – заявил он, не оставляя пространства для возражений. – По крайней мере, самый перспективный из тех, кто постучится в эту дверь. Думаю, нам стоит обсудить детали. За ужином. Ты же накормишь гостя? А то я, прямо скажу, ехал сюда целенаправленно.
Я смотрела на него, на его слишком знакомое и слишком изменившееся лицо. Это был не охотник за проклятиями, не мечтательный поэт и не зануда архивариус. Это был человек действия, знающий себе цену и четко видящий цель. В его предложении не было ни капли романтики. Зато было много прагматики, наглости и того самого земного, понятного мне упрямства. После всех этих вычурных претендентов его прямота была оглушительной. И, возможно, именно поэтому впервые за все это время где-то глубоко внутри шевельнулась не просто надежда, а азарт. С ним будет не скучно. Но и легко — точно не будет.
Я молча смотрела на него, пока Марья, ворча себе под нос, принималась готовить что-то съедобное из скудных запасов. А в голове, вопреки воле, всплывали картинки из прошлой жизни. Не из этого, а с Земли. Из школьных коридоров, пахнущих мелом и котлетами из столовой.
Стас Костарецкий. Да, я была в него влюблена. В девятом, кажется, классе. Или в десятом. Он был центром притяжения: звезда баскетбольной команды, заводила всех вечеринок, тот, чей смех было слышно издалека. А я — тихая отличница с филфака в перспективе. Я помню, как ловила его взгляд в столовой, как специально выбирала маршрут по школе, чтобы пройти мимо его класса. Помню дурацкий, щемящий восторг, когда он однажды спросил у меня домашку по литературе. И леденящее равнодушие в его глазах, когда я, запинаясь, пыталась объяснить. Он был солнечным, шумным, недосягаемым. А я для него была просто «Ортиной, которая хорошо учится». Фоном. Частью школьного интерьера.
И вот он стоит передо мной в холле проклятого замка. Не в мятом школьном пиджаке, а в дорогом камзоле. Не недосягаемый мальчишка, а уверенный в себе аристократ, наследник герцога. И он говорит, что я — «удобный вариант». Что мы «знакомы» и мне «нужно выйти замуж».
Горькая ирония ситуации обожгла меня сильнее, чем дым из камина. Раньше я была для него невидимкой. Теперь стала… стратегическим активом. Удобной возможностью заполучить наследство могущественного мага и земли, граничащие с его владениями. Любви, той самой трепетной и нелепой, что я когда-то чувствовала, здесь не было и в помине. Была холодная, расчётливая логика.
– Знакомы, да, – наконец выдавила я, и мой голос прозвучал суше, чем я ожидала. – Помню, ты как-то спросил у меня сочинение по «Герою нашего времени». Я тебе его дала, а ты даже «спасибо» не сказал. Просто кивнул и ушёл играть в мяч.
Он на секунду замер, его уверенность дрогнула, сменившись лёгким недоумением. Видимо, это воспоминание стёрлось из его памяти начисто.
– Это было? – искренне удивился он, пожимая плечами. – Не помню таких деталей. Школьная суета.
«Школьная суета». Вот так, одним словом, он перечеркнул все мои глупые, наивные чувства. И в этом был главный укол. Он не просто не отвечал мне взаимностью — он даже не заметил, что она была.
– Да, суета, – согласилась я, и в голосе моём зазвенела сталь, которой раньше не было. – Но теперь, выходит, я из статуса «суеты» перешла в статус «удобной невесты». Прогресс, однако.
Он посмотрел на меня пристально, будто впервые действительно разглядывая. Не как абстрактную «наследницу», а как Лену Ортину, которая может сказать «нет». Или как минимум язвительно усмехнуться в ответ.
– Лена, не усложняй, – сказал он, но в его тоне появилась осторожность. – Я предлагаю взаимовыгодное партнёрство. Ты получаешь статус, защиту, исполнение условий завещания. Я — укрепление позиций дома. А что до прошлого… Мы выросли. Изменились.
«Да, — подумала я, глядя на его самоуверенное лицо. — Я изменилась. Научилась не колдовать, а выживать в мире, где тебя считают вещью. И, возможно, именно теперь, когда я перестала быть для него невидимкой, у нас впервые появился шанс увидеть друг друга по-настоящему. Как противников. Или как союзников. Но уж точно не как влюблённых школьников».
– Ужин будет готов через час, – сказала я холодно, поворачиваясь к лестнице. – Устраивайся в гостевой. Она слева, с протекающим потолком. Думаю, тебе, как будущему герцогу, полезно узнать, с какими проблемами сталкиваются твои… потенциальные владения.
Глава 7
Ужин проходил в небольшой, относительно опрятной комнате рядом с кухней. Марья, видимо, решив блеснуть кулинарным мастерством перед знатным гостем, подала что-то отдалённо напоминающее рагу и принесла кувшин вина. Вино, как выяснилось, Стас прихватил с собой — густое, пряное, согревающее душу и развязывающее языки.
Сначала разговор был напряжённым и осторожным. Мы обсуждали границы владений, состояние дорог (или их отсутствие) и другие бессмысленные в моей ситуации формальности. Но под треск поленьев в камине и после второй чаши вина черты лица Стаса стали мягче, а взгляд — задумчивее.
Он отставил свою тарелку, откинулся на спинку стула и неожиданно сказал, глядя на пламя:
– Знаешь, Лен… ты мне в школе нравилась.
От этих слов я чуть не поперхнулась вином.
– Что? – не поверила я. – Ты меня вообще не замечал.
– Замечал, – покачал головой он, и в его голосе прозвучала какая-то непривычная усталость. – Ты всегда такая… собранная была. Умная. С книжкой. Ко мне и другим пацанам как будто и не снисходила. Неприступная недотрога. К тебе с дурацкими шуточками не подойдёшь – взглядом убьёшь. А я тогда… Я тогда только и умел, что дурачиться.
В его словах была неподдельная искренность, которая задела меня за живое.
– Так это я, выходит, виновата? – голос мой дрогнул от нахлынувшей обиды. – Надо было тебе конфетки в банке носить и хихикать на твои тупые шутки?