Он стал бешено извиваться, зашипел, от его тела пошел резкий неприятный запах, как от огромного выводка речных гадюк. У меня возникло ощущение, что я пытаюсь удержать голыми руками верткую скользкую змею. В бессильной злобе щёлкали челюсти, ненавистью горели жёлтые глаза, он шипел уже безостановочно. Я откинулся назад, и со всей силы послал голову вперёд, ударяя его лбом в лицо. Бац! Бац! Что-то хрустнуло, чавкнуло, его шипение захлебнулось, превратившись в глухое клокотание. Ноги отчаянно заскребли по земле, а тело, выгнувшись дугой, бессильно распласталось. Не удовлетворившись, я шарахнул его и в третий раз. Да с таким звуком, словно лопнуло сваренное вкрутую яйцо. И он наконец затих.
Я весь взмок. Раненная рука ныла и чесалась. Этот чертов недоносок здорово меня вымотал. Я подобрал валяющийся рядом меч, приложил лезвием к горлу поверженного противника и, надавив, стянул с него чёрный непроницаемый капюшон. И невольно отшатнулся, увидев рожу потерявшего сознание существа.
Лицо, сплошь покрытое чешуёй, похожее на морду ящерицы или змеи. Чешуя покрывала и безволосую голову, переходя на шею. Вместо носа две дырочки, закатившиеся потухшие глаза с двойным веком, ощеренный в змеиных зубах провал рта, прижатые по бокам черепа едва обозначенные заострённые уши. Человек — рептилия. На миг обуяло дикое желание проверить, нет ли у него хвоста!
И тут это невероятное существо распахнуло глаза. Жёлтые, змеиные, с вертикальными черными зрачками. Не моргая, он смотрел на меня, из окровавленного, разбитого рта высунулся раздвоенный язык и нервно лизнул воздух. Я крепче придавил его, наваливаясь на клинок.
— Только дернись и горло перережу, — предупредил я его. — Надеюсь, это ты понимаешь. Если да, то кивни. Только осторожно, лезвие меча очень острое.
Он молча сверлил меня жутким немигающим взглядом. В котором не было никакого страха или неуверенности. М-да, такого еще попробуй разговорить. Что ж, придётся взять этого жутика и тащить в Цитадель. Да наши чародеи с ума сойдут от радости, приволочи я им очередной такой подарочек. Там-то уж, думаю, найдут способы развязать язык этому чешуйчатому рептилоиду.
— Да что же ты за тварь такая? — я с любопытством разглядывал его. — Кто ты такой? Под человека ты маскируешься мастерски, этого не отнять…
И тут эта тварь меня удивила. Провернула такой фортель, которого я ну никак не ожидал, и потому не успел даже дернуться, чтобы остановить его.
Желтые глаза змееподобного убийцы вспыхнули торжествующей злобой. Он быстро приподнял голову, надавив шеей на кромку меча и одним резким отточенным движением полоснул шеей по лезвию! С отчаянной силой нажимая все сильнее и углубляя разрез. Хлынула темная, отвратно пахнущая кровь. Из горла существа донеслось хриплое бульканье. Я оторопело уставился на него, мгновенно убирая меч. Но было уже поздно. Сквозь громадный разрез в шее я увидел заливающиеся кровью позвонки. Да он сам себе чуть башку не отчекрыжил! Желтые глаза начали гаснуть, вместе с толчками выплескивающейся из чудовищной раны кровью из этого существа уходила и жизнь.
Через мгновение все было кончено. Его тело, несколько раз судорожно дёрнувшись, замерло. Желтые глаза потухли, под мертвецом растеклась огромная лужа крови. Не нужно было проводить дополнительную экспертизу, чтобы убедиться, что монстр мёртв. Я поднялся на ноги. Оторвав от его плаща кусок ткани, насухо вытер меч. Бессильно выругался и осмотрелся. Вокруг по-прежнему никого. Ни одних посторонних любопытных глаз. Что ж, это создание оказалось еще крепче, чем я думал. Предпочло смерть перспективе оказаться в плену. Но в Цитадель свой приз я так или иначе доставлю. Уж больно ценный и необычный это экземпляр, чтобы его вот так здесь бросать. Надеюсь, даже мёртвый, он все же что-то сможет нам сказать.
* * *
Труп удивительного существа я закутал в его же плащ, затянул узлы, дополнительно обвязал найденной в ближайшем закоулке верёвкой, подозреваю, что бельевой, поскольку натянута она была меж двух противоположных домишек от окна к окну. То-то поутру жители материться будут…
Взвалив тело ящеро-человека на плечи, и морщась от его запаха, я быстрым шагом устремился вверх по улицам, держа направление в сторону Цитадели. Что ж, раз так всё повернулось, придётся в срочном порядке менять все ранее намеченные планы. Как говорится, человек предполагает, а господь располагает.
Увольнительная в спешном порядке сокращается. В ближайшее время нечего и думать, чтобы опять сунуться в «Ведьмино семя». Если меня тут же, буквально по горячим следам попытались повторно укокошить, то существует вероятность того, что меня там будут поджидать. Где гарантия, что узнав меня, этот рептилоид действовал по собственной инициативе и никому ничего не сказал? И теперь обитающие в трактире лихие людишки будут держать ухо востро. Черт, не хотелось бы, чтобы эти ниточки оборвались. И как теперь быть? Попытаться действовать нахрапом? Под покровом ночи каким-то образом пробраться на второй этаж этого воровского притона и прижать его руководящую верхушку к ногтю? Хрен его знает, как теперь быть… Ладно, будь решать проблемы по мере их дальнейшего появления и обострения.
А сейчас главное — дотащить этого совсем не лёгкого чешуйчатого покойничка до штаб-квартиры Корпуса Тринадцатой Стражи. Поудобнее переместив на плечах начинающий коченеть труп, я ускорил шаг. Туман, окутывающий окрестности, начал потихоньку растворяться вместе с истаивающими ночными сумерками. Совсем скоро городские улочки зальёт первый серый робкий утренний свет, пробивающийся через здания от восходящего на далёком горизонте тусклого холодного солнца.
Идти еще было порядочно. Но я нынче был способен поднять и тащить на себе и большую тяжесть. Так что ничего, не переломлюсь. Правда, любопытных взглядов от прохожих, которые скоро появятся на улицах, не избежать. Ну и хрен с ними. Пусть думают, что несу какое-то барахло. На миг возникла идея поймать первую же раннюю пролётку. Но принюхавшись к едкой, исторгаемой покойником вони, передумал. Донесу.
К монументальным воротам Цитадели Часовых я подошел, когда холодная туманная ночь начала плавно перетекать в хмурое и неприветливое утро. Названные малыми, ворота ещё оставались не поднятыми, преграждая вход за толстенные несокрушимые каменные стены. Бастионы гигантской крепости возвышались почти на пятнадцать метров, а могучие башни были ещё выше. Сбросив смердящею, как полуразложившийся труп, ношу под ноги, я приблизился