– И какие же слухи вам довелось узнать? – спросил он, слегка прищурившись.
– Ничего особенного. Лишь то, что молодой эрцгерцог Аталленты невероятно красив и покоряет женские сердца одним только взглядом. – Астина улыбнулась шире и лукаво добавила: – И надо сказать, слухи не лгали.
Неожиданный комплимент застал Териода врасплох. Щеки его в смущении порозовели, повисла неловкая тишина. Сперва Териод замялся, но как только собрался что-то ответить, карета внезапно остановилась. Ехали они неспешно и потому затормозили плавно, однако неожиданно.
Обычно слуги заранее расчищали дорогу для эрцгерцогского путешествия, чтобы процессия двигалась без задержек. Остановка здесь явно не планировалась. Пейзаж был совершенно не похож на тот, что должен был ожидать их в конце пути. Териод нахмурился и потянулся к окну, намереваясь спросить у ближайшего рыцаря, что случилось.
Но не успел он открыть створку до конца, как сквозь щель в карету ворвался пронзительный крик:
– Милосердная эрцгерцогиня Астина! Выслушайте жалобу ничтожной рабы!
Териод и Астина удивленно переглянулись.
Джесси с детства отличалась физической силой. Едва научившись ходить, она уже носилась по шумным рыночным улицам, играя со сверстниками. Маленькие девочки тогда отличались от мальчиков разве что одеждой, а в бедных семьях и того не было: сестрам нередко приходилось донашивать старые вещи своих братьев. Мальчишеская одежда не ограничивала свободу Джесси, а потому она легко проводила время со всеми.
В своем районе она стала настоящей предводительницей уличной ватаги. Подчинив в итоге и окрестные переулки, Джесси ощутила неведомое прежде чувство победы. Долгое время она была кумиром рыночной детворы, ее уважали и боялись. Так продолжалось до тех пор, пока она не начала взрослеть.
Девочки, с которыми она когда-то носилась по улицам, стали уходить домой все раньше, а вскоре и вовсе перестали появляться в компании. Окружающим казалось странным, что Джесси, уже молодая девушка, все еще таскалась с мальчишками, вместо того чтобы сидеть дома. Родители пытались вразумить ее, но Джесси не слушала. Она была вожаком, и потому ее ловкие, сильные кулаки требовались товарищам. За ужином Джесси, гордо задрав подбородок, частенько хвасталась, скольким носам сегодня она «помогла» обрести багровый оттенок. Отец хмурил брови и недолго думая тянулся за ремнем. В конце концов, драться было делом предосудительным.
Но родительские огорчения мало трогали Джесси. Даже хромая после очередной стычки, она раз за разом упрямо возвращалась в переулки, где ее шайка снова схлестывалась в яростной драке за территорию. Взрослые, возможно, посмеялись бы над этой детской серьезностью, но для них это была настоящая война – борьба за укромный проход, заставленный коробками, который идеально подходил для «штаб-квартиры».
В тот день Джесси снова проявила себя: с горящими глазами она ловко попала кулаком в нос очередного противника.
– Вот дрянь! Что за пигалица такая?! – завопил мальчишка, впервые побитый девчонкой. Самолюбие его было уязвлено.
Джесси, сидя верхом на поверженном враге и уже было замахнувшись, вдруг остановилась, заинтригованная незнакомым словом.
– Пигалица? – переспросила она, прищурившись.
– Точно! Девочкам дома в куклы играть полагается, а не на улицу лезть! – выпалил он.
Договорить он не успел, ведь на него тотчас же обрушился град яростных ударов Джесси. Ее верная шайка ликовала, восхищаясь храбростью предводителя. Но у взрослых на этот счет было другое мнение.
Вечером того же дня, когда довольная собой Джесси вернулась после потасовки, к ней домой ворвались разгневанные родители избитого мальчишки. Родителям Джесси пришлось принести им тысячи извинений и дать денег на лечение сына. Джесси пыталась оправдаться, что не она была зачинщицей драки, но ее никто не желал слушать. Мать, и так вечно тревожившаяся за нее, не выдержала и разрыдалась.
– Джесси, пожалуйста, веди себя прилично! – умоляла она. – Кто тебя замуж возьмет? Уже весь город судачит, что младшая дочь трактирщика – хулиганка!
После этого Джесси покинула улицы. Она лишилась статуса главаря, а знакомые ребята, с которыми она когда-то проводила время, постепенно отдалились от нее. Вместо уличных битв Джесси пришлось осваивать непривычные для нее занятия: вышивку, шитье, ведение хозяйства. Со временем она начала помогать родителям в их таверне. Ее недюжинная сила, окрепшая в уличных потасовках, оказалась весьма кстати для таскания тяжелых подносов с посудой. А иногда и для усмирения подвыпивших гостей.
Постоянные посетители частенько шутили между собой, что тем, кто осмелится приставать к Джесси, лучше заранее надеть железные трусы. Она же, в свою очередь, лишь презрительно косилась на них, с нарочитой небрежностью ставя на столы кружки с пенными напитками. Ее холодный острый взгляд давал ясно понять, что она думает об этих шутниках.
Обеспокоенный взгляд матери, наблюдавшей за дочерью из дальнего угла, действовал на Джесси как успокоительное, не позволяя ввязываться в ссоры. Едва ее кулаки начинали сжиматься от раздражения, как Джесси тут же прятала их за спину, словно боясь, что мать это заметит.
Тот день, впрочем, ничем не отличался от привычных будней в таверне, но лишь до определенного момента.
– Ай! Прекратите! – крик Джесси глухим эхом разнесся по залу.
Она уже привыкла к грубым выходкам завсегдатаев, но к подобной наглости готова не была, а потому растерялась. Один из посетителей, мерзавец с отвратительной ухмылкой, осмелился засунуть руку ей под юбку. Она посмотрела на него взглядом, полным удивления и презрения одновременно. Мужчина с опухшим лицом облизнул губы, отчего стал казаться ей еще более гадким.
– Что ж ты кричишь-то сразу? Чего я такого сделал? Люди не так поймут… – стал он отнекиваться с притворной невинностью, типичной для подобных негодяев.
– Вы только что ущипнули меня!
Но вместо извинений он лишь расхохотался. Мерзко ухмыляясь, его дружки подхватили веселье.
– Разве не ты сама меня спровоцировала? Крутится тут, виляет своими прелестями… ха-ха! – бросил он, и его собутыльники загоготали еще громче.
Впрочем, если бы они были наделены разумом, то изначально не стали бы приставать к ней. Их наглость перешла все границы. Глаза Джесси запылали от гнева. Она медленно закатала рукава, готовая показать этому типу, почему местные так настойчиво советуют прикупить железное исподнее. Но, к счастью для ее матери, в дело вмешались двое рыцарей, не стерпевших такого хамского поведения.
– Джесси, что ты там делаешь? Иди сюда! – подозвала мать. Она явно боялась, что дочь с минуты на минуту ввяжется в драку и натворит бед.
Джесси на миг замерла, но, бросив благодарный взгляд рыцарю, заслонившему ее, отступила. Едва она оказалась рядом, мать крепко обняла ее. Эти объятия, однако, были не столько для