— Артподдержка наземных частей — это хорошо, — сказал я. — Однако главное — удары по тыловым узлам, по станциям Тали и Халила, переправам через реку Вуокса. Координаты будут уточнены разведкой. Нужен непрерывный «огневой вал» с моря в момент штурма второй и третьей полос вражеской обороны. Не для подавления ДОТов — для паралича управления и снабжения.
Пантелеев кивал, делая пометки:
— Это возможно, но требует идеальной связи и корректировки. Один шальной снаряд — и наши же…
— Риск есть, — отрезал я. — Риск бездействия — больше. Финны дерутся за каждую кочку, потому что знают: сзади у них надежный тыл. Мы должны этот тыл превратить в пекло.
— Ваша третья задача — не дать финскому флоту, особенно броненосцам береговой обороны «Вяйнямейнен» и «Ильмаринен», уйти в Швецию. Если они уйдут, завтра или через месяц их пушки могут обстреливать наши десанты или прибрежные укрепления. Их нужно найти и уничтожить. Или заблокировать в шхерах.
Святов нахмурился, проворчал:
— Они в Або-Оландском районе, в шхерах. Туда крупные корабли не пройдут. Нужны авиация и торпедные катера, но катера застрянут во льду… А авиация в такую погоду, сами понимаете…
— Найдите способ, — ответил я. — Используйте подлодки для слежения. Готовьте атаку торпедоносцев при первой же возможности. Эти корабли — символ. Их гибель станет для финнов таким же ударом, как падение линии Маннергейма. Перекройте все коммуникации. Топите любой транспорт, идущий в финские порты или из них. Гражданские останавливать и досматривать. Не пропускать транспорты с топливом и продовольствием. Пусть помогут пограничники. — Я видел, что Пантелеев напрягся. Ведь это был приказ почти на неограниченную подводную войну. — Цель — создать морскую блокаду прибрежных городов. Чтобы паника с побережья покатилась вглубь страны. Чтобы в Хельсинки поняли, война идет не только в карельских лесах, она уже возле их порога.
— Это… вызовет возмущение нейтралов, — осторожно сказал Пантелеев.
— Именно, — кивнул Жуков. — Пусть реагируют. Пусть видят, что СССР ведет войну всерьез. И что помогать Финляндии — значит рисковать своими судами. Это лучшая страховка от интервенции Швеции. Они не сунутся, если увидят, что залив — зона тотальной войны. И потом — мы с вами не политики и не дипломаты, давайте будем заниматься своим делом. Поставьте активные минные заграждения на подходах к шведским территориальным водам и к основным финским портам. Не для обороны — для наступления. Чтобы ни один их корабль не чувствовал себя в безопасности.
В кабинете повисло тяжелое молчание. План был серьезным и трудно выполнимым, но эффективным. Он превращал флот из пассивного средства поддержки в активный инструмент стратегического удушения.
— Товарищ комкор, — наконец сказал Пантелеев. — Для такого… нужна санкция Ставки. Или лично товарища Сталина.
— Санкция будет, — уверенно сказал я, подумав о Берии, который, наверняка, оценит циничную эффективность этого плана. — Готовьте силы. Я утрясу с Москвой. Начните с островов и ударов по береговым целям. Через три дня я жду первых результатов. И, товарищ Святов, — он повернулся к капитану 1-го ранга, — подберите группу смелых командиров катеров и подлодок. Им предстоит работа в условиях, которых нет ни в одном уставе.
— Будет сделано, товарищ комкор!
Покидая Кронштадт, я смотрел на угрюмые силуэты линкоров, вмерзших в лед. Теперь это были не просто корабли, а часть гигантской военной машины. Битва на суше, на море и воздухе сливались в одно целое.
Финны, готовились к лобовым атакам в лесах, и вскоре должны ощутить, что это значит, когда фронт приходит, откуда его не ждут — с замерзшего, но смертоносного моря. И словно в поддержку моих планов, завыла сирена предупреждения о воздушном нападении.
Глава 20
Глухой, леденящий душу вой прорезал морозный воздух Кронштадта. Я вернулся в штаб ВМБ, не для того, чтобы спрятаться от налета, а для того, чтобы получить объяснения. Помощник начальника штаба КБФ Пантелеев сказал в ответ на мой не заданный вопрос:
— Похоже, финны решили нанести нам визит вежливости.
— А точнее?
— Наблюдатели докладывают. Эскадрилья из шести «Бленхеймов» и трех «Фоккеров» прикрытия движется со стороны Финского залива. В общем, ситуация штатная.
Я кивнул, хотя для меня это был не досадный эпизод, а лишнее подтверждение той простой истины, что война — единый организм. Удар в одном месте может отозваться болью в другом. Причем, желательно — не у нас.
Наш прорыв под Суммой уже заставил финнов метаться, и их авиация, пытаясь найти ответ, лезла на рожон, атакуя главную базу Краснознаменного Балтийского флота. И теперь мы должны не просто отбиться, но и сделать «бо-бо» финнам.
— Штатная? — переспросил я, подходя к узкому оконцу, укрепленному стальными рамами. — Это не штатная ситуация, товарищ помощник начальника штаба. Это доказательство, что они боятся не столько ваших линкоров, сколько того, что эти линкоры начнут работать в унисон с сухопутными силами. Они пытаются связать нас по рукам и ногам Значит, мы на правильном пути.
Снаружи загрохотали первые залпы зенитных батарей. Черные разрывы расцвели в свинцовом небе. Послышался нарастающий гул моторов.
— На КП, — коротко бросил Пантелеев, и мы спустились вниз по узкой лестнице в бетонированный бункер командного пункта ПВО.
Картина, по докладам операторов РЛС, была ясной. Группа из девяти самолетов на малой высоте прорывалась с запада, со стороны залива, целясь явно в стоящие на рейде линкоры. Наши истребители «И-16» уже ввязывались в бой на дальних подступах.
— Приказ зенитчикам. Сосредоточить огонь на ведущих, — отчеканил Пантелеев. — Не дать им прицельно отбомбиться.
Я наблюдал не как посторонний. Мой мозг, напичканный знанием будущих войн, анализировал. Низкая облачность, плохая видимость, смелая, почти самоубийственная атака финнов. Это говорило об отчаянии или о четком расчете на внезапность.
— Товарищ Пантелеев, — сказал я тихо, чтобы не отвлекать операторов. — Эта атака — лучший аргумент Москве, если там возникнут возражения. Она показывает, что финны еще способны наносить удары по нашим ключевым объектам. Значит, наше предложение о морской блокаде — не фантазия, а насущная необходимость. Нужно не отбиваться, а уничтожать их аэродромы, порты и весь флот. Чтобы в следующий раз у них не было ни самолетов, ни топлива, ни смелости для таких вылазок.
Внезапно один из «Бленхеймов», объятый пламенем от очереди «ишачка», клюнул носом, сорвался в пике и рухнул на лед залива далеко от кораблей, взорвавшись ярким огненным шаром.
Остальные, беспорядочно сбросив боезапас — белые всплески поднялись далеко в стороне от линкоров — дали полный газ и начали удирать, петляя между столбами разрывов от собственных бомб.
— Молодцы ястребки! Отгоняют, — не удержался помощник начальника штаба КБФ.
— Не просто отгоняют, —