Грибник сунул блокнот в портфель. Его собственная задача, спущенная сверху через два звена, была проста: «Разобраться с происходящим вокруг комкора Жукова. Обеспечить оперативное прикрытие. Обнаружить источник угрозы».
Вышел из землянки. Ночь была черной, от холода перехватывало дыхание. Где-то далеко, на западе, гулко бухнуло — то ли наш тяжелый снаряд, то ли ответ финнов. Война. А здесь, в тылу, шла своя, тихая и не менее опасная.
Грибник направился к утепленному, снабженному буржуйкой, сараю, где под охраной двух бойцов из комендантского взвода содержался Воронов. Дверь затворена неплотно. Охрана внутри.
Часовой, увидев его пропуск с особыми отметками, молча откинул щеколду. Воронов сидел на ящике из-под снарядов, закутанный в шинель. Увидев вошедшего, он вздрогнул, попытался вскочить, но только съежился еще больше.
— Не спишь? — спокойно спросил Грибник, закуривая.
— Товарищ… я… — Воронов пробормотал что-то невнятное.
— Сиди, сиди. Я не за тем пришел, чтобы тебя стращать. Поговорим по-человечески.
Он присел на другой ящик напротив, выпустил струйку дыма.
— Ты, Алексей Иванович, попал в серьезную переделку. Думаю, ты и сам это понимаешь… Шпионаж, да еще во время войны…
Воронов молчал, широко раскрыв глаза.
— Мне не нужны твои признания. Они у меня уже есть. Мне нужна твоя помощь. И в обмен на нее… — Грибник сделал паузу, — я могу сделать так, что наказан ты будешь только за мелкую служебную халатность. Разжалование, не расстрел. Возможно, даже вернут звание. Если все сделаешь правильно.
— Я все сделаю — выдохнул Воронов, с робкой надеждой в голосе.
— Во-первых, будешь молчать, если на тебя вновь выйдут. Вернее — говорить, что наказан за халатность и больше ничего лишнего.
— А если… Если они догадаются? — спросил «Жаворонок». — Они меня убьют…
— Они не догадаются, если ты не будешь трястись перед каждым, кто тебе угрожает… Во-вторых, ты будешь передавать вполне надежные и достоверные сведения, которыми тебя буду снабжать я. В-третьих, и это самое главное, если к тебе обратится Жуков, будь с ним откровенным.
— До какой степени, товарищ…
— Можешь, называть меня Грибником… А что касается откровенности… Она должна быть полной. Ты можешь даже рассказать комкору об этом нашем разговоре, но только — ему.
— Я… согласен, товарищ Грибник.
— Отлично, — Грибник встал. — Завтра ты начнешь служить в хозвзводе в качестве рядового красноармейца. Спокойной ночи!
Он вышел из сарая, оставив Воронова наедине с его страхами и надеждами. Было ли ему жалко этого предателя? Да нисколько. Он сам вступил на этот скользкий путь, когда начал подворовывать казенное имущество.
Собственно он-то и нужен был Грибнику лишь для того, чтобы силы, ведущие игру вокруг Жукова, снова начали себя проявлять. Начнут ли они с того, что дадут «Жаворонку» новое задание или сразу пристрелят, значения не имело.
Не успел Грибник сделать и несколько шагов, как позади него, в сарае, раздался выстрел.
Глава 21
За первым выстрелом прозвучал второй. Грибник не вздрогнул и не присел. Его реакция была иной. Он шагнул в сторону от сарая, в более глубокую тень между двумя землянками, одновременно скидывая с руки толстую перчатку.
Вынул из внутреннего кармана пиджака плоский «Вальтер» PPK. Глянул на дверь сарая — не распахнута, но это ничего не значит. Сейчас должен показаться стрелявший или… раздастся третий выстрел.
Есть. Снова сухой негромкий щелчок, на расстоянии заглушенный гулом канонады. Мозг, отточенный годами оперативной работы, выдал анализ. Внутри трое. Три выстрела могли означать, что стрелявший, убивший двоих, застрелился сам.
Вряд ли это Воронов. У того не было оружия. Выходит, кто-то из часовых. Глубоко внедренный агент-самоубийца. Ликвидировал одного из охранников, потом «Жаворонка», а затем и себя, чтобы замкнуть цепь и нее выдать тех, кто его заслал.
Вопрос, почему именно сейчас, после того, как Воронова посетил он, Грибник?.. Как бы то ни было, лезть в сарай, проверять версию не стоит. Он не следователь на месте преступления, а оперативником в поле.
Грибник бесшумно двинулся к землянке спецсвязи. Надо доложить Кречету обстановку. Получить нагоняй и новые ценные указания. По пути он встретил патруль. Его начальник, понятно, поднял руку, останавливая гражданского, шастающего в расположении.
— Товарищ командир! — обратился к нему Грибник, когда документы были возвращены. — Немедленно окружить сарай позади склада № 3. Внутрь не входить. Никого не пускать и не выпускать. Доложить дежурному по особому отделу.
— Есть! — откликнулся караульный начальник и патруль кинулся выполнять приказ.
Грибник вошел в землянку связи. Дежурный телефонист с недоумением взглянул на штатского, которого почему-то пропустил часовой.
— Спецсвязь. Москва, личный номер «07–14». Немедленно!
Грибник предъявил не документы, а особый жетон, который телефонист обязан опознать. Опознал. Кивнул и бешено закрутил ручку аппарата. Услышав ответ, передал трубку предъявителю жетона и выскочил из землянки.
— Это «Грибник». Код подтверждения «Зенит-сорок-три». Произошло ЧП. Объект «Жаворонок» ликвидирован сразу после вербовки мною. Исполнитель, предположительно, был внедрен в особый отдел. Застрелил не только «Жаворонка», но и напарника. После чего самоликвидировался. Не исключено, что я раскрыт. Прошу санкцию на экстренную изоляцию и проверку всего личного состава комендантского взвода и особого отдела корпуса за последние семьдесят два часа. А также на подключение к делу оперативной группы «А» из резерва. Цель — захват живого исполнителя и выход на «Егорова». Время — критично. Жду инструкций в течение десяти минут на этом же номере.
Он положил трубку. Его действия были не порывом, а холодным расчетом. Он не полез в сарай героем, потому что один живой оперативник, сохранивший свободу маневра, ценнее десятка трупов диверсантов.
Он мгновенно переложил груз реагирования на всю машину контрразведки, задействовав ее ресурсы. Пока местные особисты вникают в суть произошедшего, Москва даст санкцию на жесткие зачистки. А группа «А» — это группа «А».
Пока ждал ответа, «Грибник» мысленно реконструировал сцену. Убийца знал о его визите к Воронову. Значит, те, кто послал его, следили за ним, Грибником. Или имели информатора в самом сердце комендатуры. «Егоров»… или кто-то выше.
Заквакал аппарат. Голос Кречета как всегда звучал твердо:
— «Грибнику». Санкция дана. Группа «А» вылетает из Пушкина, будет через час. До их прибытия — формальный контроль на месте передать младшему политруку Горбатову. Вам — исчезнуть из поля зрения на двадцать четыре часа. Используйте «укрытие номер два». О дальнейших действиях свяжемся через запасной канал. Ваша оценка ситуации принята. Работа по выявлению источника угрозы продолжается на нашем уровне. Берегите себя.
Грибник коротко кивнул, хотя его никто не видел.
— Вас понял.
Он вышел из