Врид Щербаков кивнул, без лишних вопросов. Видать, тоже знал цену тыловым интригам. Я вышел из блиндажа. Ночь была черной, беззвездной, но на западе, над заливом, небо уже начало светлеть — не от зари, а от вспышек выстрелов далеких орудий.
Линкоры били по тылам. Пока — для острастки. С рассветом, начнется то, что-либо навсегда впишет это сражение в учебники истории и военного дела, либо станет могилой всех моих начинаний, но иного пути не было.
Чтобы выжить в этой двойной игре — против финской разведки и всех прочих, окопавшихся в нашем тылу — нужно было играть ва-банк. Ставить на стол все. И выиграть так, чтобы стол снести вместе с картами и всеми игроками.
Я закурил, вдохнув ледяной воздух, вперемешку с пахучим дымком «Казбека». Ветер дул с залива, неся с собой гул артиллерийской подготовки, которая уже шла. Что ж, под этот гул я и сделаю свой самый опасный ход.
Рассвет не наступил. Его заменило унылое, свинцовое просветление — серое небо сливалось с серым льдом залива в сплошную, промозглую хмарь, но это было даже к лучшему. Нет солнца, нет четких силуэтов. Только снежная пелена и низкая облачность.
Я стоял на льду, в двухстах метрах от каменной гряды берега, где был обустроен наблюдательный пункт. Передо мной расстилался Выборгский залив. Казалось, сплошь белое, мертвое, ровное пространство.
Если смотреть издалека. Потому что на самом деле где-то там, в серой дымке, двигалась десантная группа, состоявшая из танков, орудий, грузовиков с пехотой. По льду. Издавая скрежет, треск и низкое гудение моторов, приглушенных метелью и расстоянием.
— Георгий Константинович, голова колонны на подходе к середине залива, — опять заговорил Щербаков, подходя. — Потери на марше — один «БТ» провалился в промоину. Экипаж спасен, машину не вытащить. Остальные в порядке. Разведка доложила — финны на западном берегу пока не проявляют активности. Видимо, действительно ждут удара с юга, от Тронгзунда.
Я кивнул, не отрывая бинокля от глаз. В окулярах мелькали темные, расплывчатые силуэты.
— Связь с островами?
— Держим. Бочаров докладывает, что батареи на Сейскари готовы. Ждут команды.
— Отлично. Передайте: «План „Лед“ в действии. Огонь по береговым целям — по графику».
План был прост, как удар тараном. Пока финны смотрели на юг, куда линкоры и островные батареи обрушивали тонны металла, создавая видимость подготовки к десанту, главный кулак тихо и быстро перебрасывался по льду с юга на запад, в обход города.
Цель — высадиться в районе мыса Ристиниеми, захватить шоссе и железную дорогу Выборг — Хельсинки. Полная изоляция города. Психологический удар, после которого гарнизон должен был дрогнуть.
Внезапно с юга, со стороны островов, рванула канонада. Не гул линкоров, а более частый, яростный лай полевых орудий. Это заработали наши гаубицы с Сейскари. Блестяще. Значит, переправа техники прошла успешно.
И почти сразу же, словно в ответ, с западного берега, куда двигалась колонна, ударили орудийные выстрелы. Неприятные, резкие хлопки. Финны все-таки заметили. Ну этого следовало ожидать.
— Постановка дымзавесы! Немедленно! — рявкнул я в трубку связи с командиром группы.
Через минуту на льду, впереди колонны, начали рваться специальные снаряды, выбрасывая густые, молочно-белые клубы дыма. Они смешивались со снежной поземкой, создавая непроницаемую стену. Выстрелы с берега стали беспорядочными, палили вслепую.
Это еще ничего не значило. Финны могли вызвать авиацию или подтянуть минометы. Вернее — и, и. И тогда десанту придется туго. На это случай был у меня заготовлен один сюрприз, который мог оказаться весьма неприятным. Для противника.
Товарищи Гвай, Галковский, Павленко, Попов, Тихомиров, Артемьев, Крутецкий и Королев под руководством товарища Костикова подогнали. Все равно нужно испытать. Одно дело полигон, другое — реальные боевые действия.
— Товарищ врид командира дивизии, — проговорил я. — А что если мы наши «гостинцы» испытаем? Расчеты все равно изнывают без дела… Цель — береговая полоса в квадрате 58−12! Залп, затем перенос огня на полкилометра вглубь! Огневой вал! Чтобы они там головы не подняли!
— Давайте попробуем, товарищ комкор, — кивнул Щербаков и вернулся в блиндаж.
Так. Приказ ушел. Я знал, что «гостинцы» уже выдвинуты на открытые позиции у восточного берега. Сейчас там засуетятся расчеты, а более всего — сопровождающие свои изделия инженеры. Для них это звездный час.
Минуты тянулись мучительно долго. На льду, в дыму уже рвались снаряды. Один из грузовиков вспыхнул факелом. Мелкие, как муравьи, фигурки рассыпались от него по льду. Черт! Потерпите ребятки. Сейчас финикам станет не до вас.
И тут над моей головой, с востока, пронесся нарастающий вой. Казалось, рвется само небо. Это летели залпы установок БМ-13, будущих легендарных «катюш», еще на полигоне испытанных на два года раньше, чем в предыдущей версии истории.
Реактивные снаряды пронеслись и врезались в лесистый западный берег. Земля вздыбилась сплошной стеной огня, дыма и вывернутых с корнем деревьев. Потом еще и еще. И финские батареи умолкли, подавленные или уничтоженные этим огненным шквалом.
— Колонна ускорила движение! Выходят на берег! — закричал связист.
В бинокль я увидел, как первые темные силуэты танков «Т-28», скользя и цепляя гусеницами за изломы льда, выползли на прибрежный скат. За ними, спотыкаясь и падая, бежала пехота. Начался бой на берегу — короткие, яростные перестрелки, взрывы гранат.
И в этот момент загрохотало с юга. Со стороны материка, началась наша отвлекающая атака. Грохот сотен орудий, пулеметные очереди, крики «Ура» — все слилось в один сплошной рев.
Финны, державшие фронт на востоке, теперь получили удар с запада. У них началась паника. Это чувствовалось даже по хаотичному огню. Трофимов подбежал ко мне, протягивая трубку полевого телефона.
— Товарищ комкор! С флота! Срочно!
Я взял трубку.
— Жуков слушает!
В динамике, поверх треска и гула, прозвучал голос капитана 1-го ранга Святова:
— Георгий Константинович! Воздушная разведка докладывает: на шоссе Выборг — Хельсинки, в десяти километрах западнее города, движение. Колонны автотранспорта, повозок, пехоты. Похоже, началась эвакуация штабов или даже попытка отхода гарнизона.
— Капитан, слушайте мою команду! — заорал я в трубку. — Немедленно перенести огонь линкоров и крейсеров с Тронгзунда на это шоссе! Бить по колоннам! Не дать им уйти! Превратить дорогу в мышеловку!
— Понял! Будет сделано!
Я бросил трубку. Ловушка захлопывалась. Выборгский гарнизон, зажатый между нашим фронтом на востоке и высадившимся десантом на западе, лишался последней дороги для отхода. А с моря на отступающих обрушивался огонь главного калибра.
Я обернулся к Щербакову.
— Всем подразделениям! Общее наступление! Давление по всему фронту! Они дрогнули! Теперь их надо добить!
Грохот вокруг стал абсолютным, всепоглощающим. Шум боя. Оглушительный треск рушащейся