- Что случилось, милая птичка? - спросил Эрнест, открывая клетку Бананы.
Птичка уже привыкла к Эрнесту и без проблем позволяла ему взять себя в руки. Он осторожно вынул ее из гнезда и был приятно удивлен, увидев под ней маленькое беловатое яйцо.
В этот момент Эрнест застонал, потому что его внезапно охватила новая волна голодных мук. Он поспешно положил Банану на жердочку. Как только боль утихла, он понял, что испытывает не обычные голодные боли, и решил обратиться в клинику неотложной помощи, чтобы выяснить причину. Но прежде чем он успел это сделать, он взглянул на яйцо, и у него потекли слюнки, когда он представил, каким сочным оно будет на вкус. С первобытным рычанием Эрнест сунул руку в гнездо, взял яйцо и положил его в рот. Он с аппетитным хрустом вгрызся в яичную скорлупу. Слизистый яичный белок и желток заполнили его рот. Немного вытекло и потекло по подбородку. Охваченный голодом, Эрнест подцепил его ладонью и запихнул обратно в рот. Не утолив свой голод ни на йоту, он заглянул в гнездо, надеясь увидеть еще одно яйцо.
Ничего...
- Черт возьми! Я умираю с голоду! - завопил Эрнест, тряся клетку и лихорадочно озираясь по сторонам.
Банана в ужасе закричала, бешено колотя крыльями по прутьям клетки, а глаза Эрнеста расширились от шока при виде еще одного яйца, вылетающего из птичьей клоаки. Эрнест в бешенстве бросился за обезумевшим попугаем. Сердце бешено колотилось у него в груди, когда он, наконец, схватил его дрожащими руками, издав отчаянный, пронзительный крик.
Эрнест выдернул птицу из клетки, запрокидывая голову с мрачной решимостью. Он поднес покрытый перьями хвост Бананы прямо к своему разинутому рту и с силой сжал. Птица издала резкий крик агонии, когда яйцо вылетело наружу, а затем ужасный поток помета и крови хлынул в открытый рот Эрнеста.
Эрнест застонал, его глаза были полузакрыты от блаженства, когда он откусил кусочек яйца. Его содержимое смешалось с кашицей, которая уже покрывала его рот. Он сжал губы и, прежде чем проглотить, принялся перекатывать мерзкую смесь от щеки к щеке, чувствуя, как комковатая масса скользит по горлу. Он судорожно сглотнул, на его лице отразилась смесь отвращения и замешательства. Но голод был настолько сильным, что он проглотил отвратительную массу без колебаний и угрызений совести, глаза его остекленели от удовлетворения.
- Нужно еще, - гортанно произнес Эрнест, открывая глаза и глядя на мертвую птицу, которую он держал в руках.
Часть птичьих внутренностей свисала, и кровь и птичий помет капали ему на лицо. Эрнест придвинул тушку поближе и, когда до свисающих внутренностей можно было дотянуться, схватил их зубами. Он обхватил губами заднюю часть птичьего хвоста, перья которого щекотали ему горло, и отправил внутренности в рот, как вареные макароны.
Ощущение выпавших внутренностей и других внутренних жидкостей заставило Эрнеста поморщиться. Но он наслаждался каждой струйкой сока и вкусным кусочком, вытекающим из ануса птицы, когда они скользили по его горлу. Эрнест сосал, пока Банана не лопнула. Он жадно глотал это пахучее лакомство, а когда тушка перестала отдавать какие-либо внутренности, он поступил следующим образом и впился зубами в заднюю половину своего пернатого угощения. В то же время он сжал голову попугая в кулаке и даже не вздрогнул, когда твердый клюв впился ему в ладонь. Он замотал головой из стороны в сторону, как дикий человек. Перья полетели на пол, когда тело птицы разорвалось пополам. Звуки хрустящих косточек и чавканья сока разносились по всему магазину, пока Эрнест доедал остатки Бананы.
- Мне нужно еще, - хрипло прошептал он.
Эрнест вытер рот тыльной стороной ладони, издал непристойный стон и возбужденно причмокнул полными губами, прежде чем отправиться на поиски еще чего-нибудь съестного. Его взгляд остановился на большом аквариуме, наполненном выводком только что вылупившихся молочных змей, которых вскоре предстояло разделить по отдельным местам обитания.
Подойдя к вольеру, Эрнест посмотрел на массу ярко раскрашенных детенышей, которые корчились и извивались, их яркая чешуя блестела в свете обогревателя. Они все переплелись друг с другом, создавая завораживающий узор движений. На некоторых были тонкие полоски, в то время как другие были усеяны яркими пятнами.
Не раздумывая, Эрнест зачерпнул пригоршню ползучих змей. Они извивались у него в пальцах, их маленькие тельца двигались, пытаясь избежать своей ужасной участи. Он поднес спутанную массу ко рту, который был забрызган кровью и перьями, и запихнул ее в себя.
Он начал жевать змеиные тельца. Их крошечные формы лопались у него на зубах, наполняя рот странным землистым привкусом. Некоторым из тех, кому повезло больше, удавалось избежать его сокрушительных челюстей, и они проскальзывали к задней стенке горла и спускались по пищеводу. Он чувствовал, как они, извиваясь, продвигаются по пищеводу в желудок, словно скользкая, мокрая лапша.
Кровь, змеиные потроха и чешуя наполнили его рот, превратив язык в густую кашицу. Теплый, плотный клубок измельченных змей вызвал у него дрожь отвращения, но это мало помогло утолить его ненасытный голод.
- Еще, - прорычал он. - Больше.
Эрнест направился к питомнику Вискерса, когда Дафна, щенок французского бульдога, начала возбужденно фыркать и хрюкать. Глаза Эрнеста расширились, а рот наполнился слюной при виде этих мясистых складок кожи, которые призывно подрагивали. Движимый непреодолимым желанием, он бросился к клетке Дафны, распахнул ее и схватил ее лихорадочной хваткой.
Ее теплый, влажный язык оставлял нежные дорожки на его щеках. Лицо Эрнеста озарилось широкой улыбкой, когда он нежно почесал ее за шеей. Дафна откинула голову назад, показывая, что хочет привлечь к себе больше внимания, и обнажила шею. Внезапно, без малейшего предупреждения, Эрнест с силой впился зубами в шею собаки, пронзив мягкую плоть и почувствовав тревожный хруст хрящей под ней.
Дафна взвизгнула от боли, пытаясь укусить его за лицо, но он крепко держал ее, его пальцы безжалостно впивались в ее кожу. Кровь хлынула из ее разорванного горла, заполнив рот Эрнеста и забрызгав его лицо и грудь. Металлический привкус был невыносимым, разжигая его первобытный голод.
Эрнест продолжал кусать щенка за шею. Дафне удалось поднять голову и вонзить клыки в мягкую плоть щеки Эрнеста. Он взвыл от боли и отчаяния, прежде чем схватить собаку за голову и запрокинуть ее назад. Раздался отвратительный треск, когда шея щенка сломалась.
Задыхаясь от избытка адреналина, Эрнест посмотрел на обмякшее, безжизненное тело собаки. Нетерпеливыми руками он разорвал рану,