Она подошла к нему, вальяжно покачивая бедрами, что вселило в него надежду. Она была толстой, но во всех его любимых местах. Он не был уверен, сколько ей лет, но ему было все равно. Ей могло быть сто лет, а он все равно отдал бы ей старую волшебную палочку из плоти. И тут она влепила ему пощечину.
Сначала он был шокирован, но потом улыбка вернулась на его лицо.
- Значит, ты хочешь, чтобы все было грубо. Я могу и грубо. Однажды я встретил одну цыпочку, Джину, на шоу готов, и мы наносили друг другу удар за ударом в такт нашим движениям. Это было чертовски безумно, но мне понравилось. Бах, бах, тьфу, тьфу, да, черт возьми!
Лилит разочарованно вздохнула и покачала головой.
- Я не думаю, что ты смог бы слушать без добавления алкоголя. Твоя легендарная Бонни настоящая. Она научила меня всему. Когда они сожгли ее, она знала, что это произойдет, и уже произнесла заклинание, чтобы войти в меня вагинально. Она живет в моем чреве. В моем возрасте оно должно быть давно бесплодным, но это не так, потому что ее жизнь поддерживает его плодородие. Раз в год, на Хэллоуин, я дарю ей душу, и она позволяет ей возродиться с частичкой себя внутри. Когда вся она родится и последняя частичка снова окажется среди живых, мое предназначение будет выполнено, и моя матка перестанет функционировать.
Боннер ухмыльнулся, его губа была в крови от того места, где она ударила его.
- Так ты назвала свою пизденку Бонни? Я тоже назвал свой посох палкой салями! А иногда я называю его Экскалибур. Как меч в камне, знаешь ли, потому что, сколько бы я за него ни дергал, он никогда не падает, - он рассмеялся. - Но это обязательно произойдет. Он снова рассмеялся.
Он был разочарован, когда сумасшедшая даже не улыбнулась. Он подумал, что его шутка была чертовски забавной.
- Бонни - не моя вагина, дурак. Бонни - величайшая костяная ведьма в мировой истории, и то, что от нее осталось, находится в моем чреве. Ты носишь крестик.
Боннер потянулся к шее и схватил золотую цепочку, подаренную ему дедушкой. Все еще глядя в глаза Безумной Бонни, он сказал:
- Да, конечно. Я католик, но я не осуждаю. Я трахался с девушками, которые поклонялись Сатане, и с девушками, которые исповедовали викканство или что-то в этом роде и разговаривали с растениями и прочим дерьмом.
Лилит вздохнула и закатила глаза.
- Твой Иисус... он вернулся, потому что леди Магдалина была костяной ведьмой. Она занималась любовью с его бедренной костью в ту ночь, когда он умер, и вернула его в этот мир. На самом деле воскресение Иисуса было на Хэллоуин, но это языческий праздник, и они изменили его.
Боннер выглядел ошеломленным. Он медленно покачал головой.
- Это уже слишком, сумасшедшая сучка. Прошло всего три дня, прежде чем он воскрес, и он был взрослым мужчиной. Он не возродился младенцем от второй Марии. Что, черт возьми, с тобой не так?
Ее не смутила его вспышка гнева, и она пристально посмотрела ему в глаза.
- Именно это и произошло. Это занимает всего три дня. Каждый раз, когда это делается, кости вдыхают жизнь в лоно костяной ведьмы, и ребенок рождается немедленно. В первый день он достигает подросткового возраста. Второй день знаменует начало его отрочества и ранней взрослой жизни. На третий день он становится именно тем, кем был, когда с ним случилась трагедия, приведшая к его смерти. Конечно... с небольшим добавлением.
- Соус Бонни, - сказал Боннер.
- Именно так.
- Ну, это полный пиздец, и я больше не хочу этого слышать. Я хотел трахнуть тебя, а ты уже готовила "сквирт", так что я подумал, что мы могли бы повеселиться вместе. Если мы не собираемся поливать ветчину человеческой подливкой, я пойду.
- Конечно, ты можешь идти, но прежде чем ты сделаешь это, сделай еще кое-что...
- Что? - сказал он со вздохом.
Лилит взмахнула костью, с которой прелюбодействовала, когда он появился, и изо всех сил ударила его по голове. Он не заметил, что произошло, пока не стало слишком поздно, и напрягся, отчего удар стал еще сильнее. Его последней мыслью перед тем, как все потемнело, было:
Пахнет "киской".
* * *
Когда Боннер потерял сознание, Лилит поняла, что время поджимает. До Хэллоуина оставалось несколько дней. Ритуал проводился только раз в году, когда завеса была самой тонкой. Она могла чувствовать жизнь мертвых, видеть их оргазмические воспоминания в любой день, когда решала заняться запретной любовью с их костями, но чтобы создать их заново, чтобы снова подарить своей матери-ведьме Бонни частичку жизни, она должна была все сделать правильно.
Она не могла допустить, чтобы он был просто без сознания, поэтому ударила его костью по голове, используя стержень, наполненный жизненной эссенцией одного из них, чтобы лишить жизни другого. Она била его по черепу, пока он не треснул, из глаз у него не потекли слезы, а мозги не превратились в кашицу на кладбищенской земле. Когда она поняла, что он мертв, она поспешно оседлала его тело и откусила кусочек мяса с его руки, используя свои удлиненные ногти, чтобы оторвать полоски мяса. Когда она обнажила его скелет и съела свою долю, чтобы утолить хотя бы один из своих аппетитов, она воспользовалась своим костяным ножом, вернее, костяным ножом Бонни, чтобы убедиться, что мяса не осталось. У нее не было времени дать ему разложиться естественным путем, дать плоти и органам слиться с землей и вернуть земле его пожертвование. Она часто делала это правильно, естественным образом, но ей показалось, что это судьба, когда Боннер наткнулся на нее именно сегодня. Она знала, что нужно сделать.
Она попыталась высвободить его бедренную кость и поднесла ее к лунному свету для более тщательного осмотра. Она была чистой и готовой к использованию. Она на мгновение задумалась и съежилась, осознав, что его сущность, возможно, еще не заключена в нем. Душа вселяется в кости только тогда, когда остальная часть человека полностью исчезает. Она поспешно набрала полные пригоршни его органов и запихнула их в рот, жадно пережевывая, проглатывая и давясь. Куски органов и обрывки кишок свисали у нее изо рта, когда она жевала и глотала так быстро, как только могла. Она не смогла удержать