В тот ноябрьский вечер Николай сидел в своём кабинете в Аничковом. На столе лежал отчёт о новом заводе в Туле, построенном с участием немецкого капитала. Рядом — письмо от Алексея с вопросами по бюджету. Он смотрел в окно на огни города. Кошмары о подвале приходили всё реже. Иногда он видел другой сон: он стоит на том же возвышении в Дворянском собрании, но зал пуст. И он говорит в тишину. И тишина эта — не враждебная, а просто… тишина. Покой.
Он не был счастлив. Слишком много крови, слишком много сломанных судеб лежало на его совести. Он был усталым человеком, нёсшим груз прошлого. Но он был спокоен. Он спас свою семью не железом, а вовремя проявленной мудростью. Он дал стране шанс. Хрупкий, ненадёжный, но шанс.
Он взял перо, чтобы написать резолюцию на отчёте: «Одобрить. Обратить внимание на условия труда рабочих». Его рука не дрожала. Железный царь ушёл в прошлое. Остался просто царь. Николай. Человек, который выдержал испытание властью и вышел из него, потеряв корону абсолютной власти, но сохранив — или, может быть, впервые обретя — человеческое достоинство и право смотреть в глаза сыну без стыда.
За окном медленно падал первый снег, укутывая город в белую, чистую пелену, стараясь скрыть шрамы прошлого и дать надежду на новое утро.