Поэтому он поступил ровно так, как и рассчитывал Пётр.
— В конце дня ты будешь просить у меня за это прощения, — уверенно бросил он, посвободнее устраиваясь на занимаем кресле. — Вот увидишь.
— Хорошо, если так, — согласился Пётр. — В данном случае я буду только рад оказаться в дураках.
* * *
— И треснул мир напополам и поперёк[1], — прошептал себе под нос Константин. — Потом повдоль и от угла наискосок.
— Что говоришь? — переспросил Эмиль, ставя перед ним уже вторую кружку чая.
— Да так, — мотнул головой Константин. — Просто мысли вслух.
Взяв кружку, он сделал большой глоток и вновь посмотрел на белую доску. Там чёрным маркером было схематично выведено то, что, как его убеждали, с ним произошло. Перемещение в параллельную реальность. Телепортация в новый, что б его, мир.
Константин внимательно посмотрел на нарисованного человечка, состоящего из пары линий и не очень-то ровного круга. Это был он. Рядом также минималистично была изображена демоница с мечом, которую звали Ульяна Распутина, и немец-бес по имени Курт Вагнер. Строго говоря, если верить тому, что Константину рассказали, ни демоницей, ни бесом никто из них на самом деле не являлся. Однако увиденное было уже не развидеть.
Справа от троицы Сьюзан нарисовала круг побольше, а ещё дальше за ним себя и Эмиля. «Земля-1», — гласила надпись под ними двумя. Под Константином же, Ульяной и Куртом было написано: «Земля-2».
«Это просто условные наименования», — сказала Сьюзан, когда Константин поинтересовался, откуда такая нумерация.
Не то чтобы его смущало быть под номером два, но, если была какая-то реальная система классификации и учёта, он искренне хотел бы её узнать. Это бы помогло ему чуть больше поверить в происходящее, отказавшись от вариантов с предсмертным бредом или просто окончательным помешательством. По крайней мере, Константин надеялся, что помогло бы. Потому что в данный момент с преодолением неверия у него были очень большие проблемы.
Эмиль со Сьюзан поведали ему очень увлекательную историю. О том, что мутанты, они же «homo superior», являвшиеся детьми или просто потомками богов, взбунтовались против своих прародителей и, грубо говоря, помножили их всех на ноль. Взбунтовались, вроде как, за дело, ибо боги отчего-то надумали поголовье людишек сократить. В этой части в подробности Эмиль и Сьюзан не вдавались, а Константин особо и не спрашивал. Он хоть и был крещён, и даже в церковь сколько-то раз заглядывал, не являлся действительно верующим лет эдак с шести-семи. Так что уже сам факт, что двое взрослых людей совершенно серьёзно рассказывают ему про войну с богами, уже приводил в некоторый ступор.
А уж когда Сьюзан начала объяснять про параллельные реальности и иные измерения…
Она использовала столько непонятных, сложных и специфичных терминов, что Константин начал терять нить повествования уже где-то на первой минуте её речи. Эмиль изъяснялся попроще, но принять тот факт, что тебя насильно переместили из одного мира в другой, который к тому же ещё и был так сильно похож на изначальный, всё равно было непросто. Совсем непросто.
Константин, собственно, до конца ещё и не принимал.
Однако, опять же, увиденное было не развидеть. И относилось это не только к Ульяне и Курту, если их действительно звали именно так. То, что творил совсем недавно Константин… Это никак нельзя было объяснить привычными ему категориями. А ведь были ещё и Эмиль с Виктором, да и та же Сьюзан, что между делом продемонстрировала свою невидимость и способность двигать объекты силой мысли. Называла она это созданием силовых полей, но со стороны выглядело, как самый настоящий телекинез.
— Остались ещё вопросы? — обратилась к Константину Сьюзан.
В руках у неё по-прежнему лежал маркер, и она явна была готова снова пустить его в ход.
Только вот что Константин должен был спрашивать?
Ему уже пояснили, что его случайно затащило в портал, созданный Ульяной Распутиной, и теперь он оказался здесь, в чуждом для себя мире. Обратно его никто из присутствующих вернуть не мог. Сами Сьюзан и Эмиль являлись, по сути, преступниками и врагами государства, которая та самая Ульяна и представляла. Хотя тот факт, что у них и самих были проблемы с законом, на самом-то деле, даже сыграл Константину на руку, ибо в ходе разговора он на эмоциях признался, что перед «межпространственным перемещением» отбывал срок в тюрьме. Будь на их месте кто-то более законопослушный, могли бы и дополнительные проблемы возникнуть. А так у Константина лишь поинтересовались, за что конкретно он сидел, и закрыли на этом тему.
Безусловно, имелись ещё вопросы, которые он мог бы им двоим позадавать, однако Константин не был уверен, что действительно хотел знать на них ответы. То, что он уже услышал, и так выбивало почву из-под ног. Требовалось время, чтобы это всё переварить. Да и смириться, наверное, тоже.
Хотя вот узнать, что за чертовщина творилась с его телом, которое вдруг решило, что может выламывать, не напрягаясь, двери, конечно, не мешало. Но стоило ли об этом спрашивать? Эмиль и Сьюзан определённо побаивались того, что Константин мог с такой силищей сделать. Это был его козырь. И рассказывать им, что он получил его буквально только что и понятия не имел, как эту силу контролировать, могло быть чревато неприятными последствиями. Что бы они там ни говорили и как бы вежливо себя с ним ни вели, а о доверии пока и речи идти не могло. Какой вообще может быть доверие по отношению к любителям повзрывать поезда и похитителям дет…
Точно.
Дети.
Женя.
Со всем этим бредом про другие миры Константин совершенно про неё забыл.
— Та девочка в палате, — наконец заговорил он. — Которая была со мной. Что с ней? Почему она под капельницей?
Эмиль со Сьюзан быстро переглянулись.
— Она в порядке, — ответила Сьюзан. — Её жизни и здоровью ничего не угрожает.
— Она горела заживо, — рассказал Константин о том, что видел.
— И не один раз, — добавил Сьюзан, чем несколько его обескуражила. — Она homo superior, как я и Эмиль. Источником огня, что ты видел, была она сама. Мне пришлось усыпить её, чтобы она не навредила ни себе, ни окружающим.
— Усыпить? — переспросил Константин.
Ему совсем не понравилось, как это прозвучало. Особенно с учётом воспоминаний о собственном «усыплении».
— Мы можем навестить её прямо сейчас, если ты так переживаешь, — взял слово Эмиль. — Сам убедишься, что ничего плохого