Команда сильная. Вместе мы можем многое. Это понимание греет даже в самые трудные моменты.
Стук в дверь отрывает меня от мыслей. Резкий, отчетливый звук, нарушающий тишину кабинета.
— Войдите, — говорю я, не поднимая глаз от бумаг, автоматически складывая листы с планами в более аккуратную стопку.
Дверь открывается с тихим скрипом, заходит молодой парень в форме посыльного — темно-синяя туника с серебряным гербом Академии на груди, кожаные сапоги, запыленные дорогой. Лицо усталое, под глазами тени, и я понимаю, что он провел в седле не один день.
— Магистр Северов, — кланяется он, и в движении читается не только уважение, но и некоторая торжественность. — Прибыло письмо для вас. Из дальних земель.
Холодок пробегает по спине. Письма из дальних земель редко приносят хорошие новости.
— Из каких? — спрашиваю я, откладывая перо и выпрямляясь в кресле, мгновенно сбрасывая усталость.
— Из-за океана, сэр, — отвечает он, и голос его звучит с почти благоговейным трепетом. — С Западного материка. Долго шло — почти два месяца в пути. Капитан корабля говорил, что попали в три шторма, едва добрались до берега.
Беру письмо из его протянутой руки. Тяжелый пергамент, дорогой, плотный — такой делают только в нескольких мастерских мира. Красная печать, оттиснутая на воске — сложный символ, который я не узнаю, но явно принадлежащий кому-то влиятельному. Ломаю её, чувствуя, как сухой воск крошится под пальцами, и разворачиваю письмо. Чернила темные, почерк твердый, уверенный — писал человек, привыкший к власти и ответственности.
Посыльный кланяется снова и выходит бесшумно, закрывая дверь за собой так аккуратно, что не слышно даже щелчка замка.
Читаю медленно, впитывая каждое слово.
«Магистру Александру Северову.
Пишет архимаг Валериан, глава Магической Гильдии Западных земель.
Три месяца назад наши сенсоры зафиксировали аномалию, которую сначала приняли за обычный магический всплеск. Магический фон на северном побережье начал колебаться — сначала незначительно, потом все сильнее и сильнее. Сначала думали, что сбой приборов, меняли кристаллы, перепроверяли настройки, вызывали мастеров для осмотра оборудования.
Но теперь последствия видны невооруженным глазом, и никакие приборы не нужны, чтобы понять: что-то идет не так. Животные избегают зоны радиусом в десять миль — олени, птицы, даже мелкие грызуны уходят, будто чувствуют опасность, которую мы только начинаем осознавать. Растения чернеют и гибнут — сначала трава, потом кустарники, теперь даже деревья сохнут, теряют листву, покрываются странными темными пятнами. Двое магов, вошедших в центр аномалии неделю назад, вернулись с ожогами на коже — не от огня, а от чего-то иного, что обожгло их магически — и провалами в памяти. Один из них до сих пор не может вспомнить, что видел внутри, второй кричит по ночам и просыпается в холодном поту.
Наши архивы упоминают подобные явления в древних текстах — я заставил наших библиотекарей перерыть все хранилища. Там говорится о «разрывах ткани мира», о местах, где реальность становится тонкой, как паутина. Слышал, вы сталкивались с чем-то похожим. Слухи о Разломах дошли даже до нас, хотя океан разделяет наши земли.
Прошу помощи. Наши методы не работают — мы пытались стабилизировать поле магическими кругами, пробовали запечатывать руническими барьерами, даже призывали старейшин элементалей, но ничего не помогает. Аномалия растет, и я боюсь, что скоро она выйдет за пределы, которые мы сможем контролировать.
С уважением и надеждой, архимаг Валериан»
Откладываю письмо медленно, чувствуя, как напряжение растекается от затылка к плечам. Сижу молча несколько долгих минут, переваривая информацию, разбирая её по частям, анализируя каждую деталь. Пальцы барабанят по столешнице — старая привычка, помогающая думать.
Западный материк. Никогда там не был. Даже на карте его толком не видел — слишком далеко, за океаном, в тех областях, которые картографы обозначают приблизительно, ставя метки «terra incognita» и заполняя пустоты рисунками морских чудовищ.
Но если там те же проблемы, что были здесь… Разломы? Искаженная магия, разрывающая ткань реальности? Тогда им действительно нужна помощь, причем срочно. Два месяца письмо шло — значит, там все может быть еще хуже, чем описано в этих строках.
Не могу игнорировать это. Просто не могу — что-то внутри не позволяет отвернуться от чужой беды, особенно когда я знаю, как помочь. Не могу оставить людей умирать или сходить с ума от воздействия Разлома, зная, что могу помочь, что у меня есть опыт, знания, сила.
Но когда ехать? Академия требует постоянного внимания — если я уеду надолго, кто будет решать ежедневные проблемы, улаживать конфликты, принимать важные решения? Третий Разлом здесь, на нашем континенте, может активироваться в любой момент — расчеты Давриса показывают нестабильность в северо-восточном регионе. И Элиана…
Элиана.
Что она скажет? Ком в горле внезапно появляется, и я сглатываю, прогоняя его. Захочет ли снова отправиться в опасное путешествие — через океан, в неизведанные земли, к новому Разлому? Или попросит остаться здесь, в безопасности, в тепле наших покоев, в стабильности Академии?
Не знаю. Должен спросить её. Должен быть честным, рассказать все как есть, не скрывая опасности, но и не преувеличивая её. Дать ей возможность выбрать самой.
Смотрю на письмо еще раз, перечитывая ключевые фразы. Два месяца в пути. Значит, проблемы там начались минимум пять месяцев назад — три месяца назад они зафиксировали аномалию, плюс два месяца письмо шло. Может, еще раньше, если считать инкубационный период, когда Разлом только формировался, но еще не проявлялся физически.
Ждать нельзя. Нужно действовать, и действовать быстро, пока ситуация не вышла окончательно из-под контроля.
Но сначала поговорить с Элианой. Обсудить. Принять решение вместе — так, как мы решаем все важные вопросы последние месяцы.
Складываю письмо аккуратно по линиям сгиба. Откладываю на край стола, где оно лежит как немой укор, напоминая о долге, который я не могу проигнорировать.
Дверь скрипит за спиной — тот же звук, что раньше, только мягче, осторожнее.
Элиана стоит в дверном проеме, опершись плечом о косяк. Одета в простое домашнее платье темно-зеленого цвета — мой любимый оттенок на ней, волосы распущены, падают на плечи золотистой волной. Выглядит уставшей — под глазами легкие тени, линия плеч чуть опущена, но все равно красивой, настолько, что дыхание перехватывает.
— Ты все еще работаешь? — спрашивает она мягко, и в голосе звучит не упрек, а легкая заботливая ирония. — Уже поздно. Звезды уже который час горят.
— Знаю, — говорю я, и