— Ты же говорила — яхту! — однажды попробовала уличить ее Аня.
— А тебе вообще не все ли равно, — не на шутку разозлилась Банни, — может быть, он мне подарил и то и другое. Да, так оно и было.
Банни постоянно рассказывала и о своих московских любовниках. То она ужинала с депутатом Госдумы, то проводила ночь в пятиэтажном коттедже известного бизнесмена. И все они были без памяти влюблены в Банни. Она стала для них роковой женщиной, ради нее они бросали своих верных жен и старых подруг, они задаривали ее цветами и брильянтами.
Но при этом Банни жила в полуподвальной квартирке, которую снимала за тридцать долларов в месяц у какой-то глухонемой старушки. Она пользовалась общественным транспортом, часто отказывалась от обеда (говорила, что на диете, но девчонки догадывались, что у Банни просто нет денег) и носила не брильянты, а дешевую пластмассовую бижутерию.
Разумеется, ее сделали солисткой. К тому же вдруг неожиданно выяснилось, что у Банни неплохой голос — не Монсеррат Кабалье, конечно, но для эстрады вполне сойдет.
Курировал трио «Топ-модель» небезызвестный музыкальный продюсер по имени Александр Хмырь. Что удивительно, это была его настоящая фамилия, а не ловкий сценический псевдоним.
Эта фамилия, к слову сказать, очень ему шла. Нине он не понравился с первого взгляда, Ане — тоже. Только Банни легкомысленно хохотала:
— Девчонки, а мне все равно. Я умею ладить со всеми!
Александр Хмырь недавно разменял пятый десяток. Он был худ, лыс, носил ботинки на огромной платформе, чтобы казаться выше, очки с синими стеклами и яркие полосатые пиджаки. В музыкальной тусовке он имел весьма скандальную репутацию. Его первым проектом была группа «Подбитые танки», которая состояла из поющих старушек. Причем ярко накрашенные старушенции в задорных мини-юбках пели и танцевали хип-хоп. Какое-то время группа имела успех, но потом одна из бабушек скончалась прямо на сцене, во время концерта. Ее коллеги по группе после этого рассказали журналистам ужасные вещи — /Александр заставлял их, семидесятилетних, каждую ночь выступать в ночных клубах. А чтобы старушкам не хотелось спать, давал им экстези — наркотик-стимулятор.
Группа, разумеется, распалась, На Хмыря даже завели уголовное дело. На некоторое время он ушел в тень, а потом появился снова — с новым проектом. На этот раз он создал группу с концептуальным названием «Зоофилия». Состояла она из сорокалетней томной дамы, бывшей актрисы с хриплым, надрывным голосом и… огромной дрессированной собаки, которая меланхолично подвывала певице на высоких нотах. «Зоофилия» продержалась на российской сцене года полтора. А потом актриса, охочая до легких денег, снялась для известного порнографического журнала. Причем — о ужас! — вместе со своей собакой. Этого общественность простить им не смогла. Какое-то время «Зоофилия» еще выступала в сборных концертах в провинциальных городах, затем исчезла окончательно.
И теперь вот — «Топ-модель».
На первый взгляд, новая группа не отличалась экстравагантностью. Все банально, все как у других — красивые девчонки в обтягивающих попу штагах прыгают по сцене, что-то там поют — про любовь, про разлуку… Поговаривали даже, что скандально известный продюсер наконец остепенился.
Но через несколько недель после создания коллектива Хмырь снова проявил себя.
Кстати, Нина, Банни и Анюта начали выступать уже через неделю после знакомства. А что, ведь кассета с песнями была записана незнакомыми консерваторскими барышнями заранее. А с «топ-моделями» немного позанимался хореограф, стилист — так началась их «головокружительная» карьера.
Вскоре после того как первый клип замелькал в телевизионном эфире, эффектным трио заинтересовались журналисты. Вот тогда-то Саша Хмырь и подложил девчонкам первую свинью.
— У всех моих девочек очень интересная судьба. Анечка, например, была проституткой. Не особо дорогой уличной шлюхой. Однажды я ее купил на всю ночь всего за двадцать долларов, — весело рассказывал он, — она мне понравилась. Как проститутка, Анюта свое дело знает. У меня раньше никогда не было таких темпераментных девушек. Ну а про Ниночку и так все известно. Она работала манекенщицей.
— А это правда, что она лесбиянка? — осмелел журналист. — Одно время об этом много говорили.
— Ну я не знаю… не могу сказать вам ни да, ни нет, — кокетливо замялся Хмырь, многозначительно при этом улыбнувшись.
Саша даже не постеснялся позвонить своим актрисулям и предупредить, чтобы не пропустили передачу — не так часто в эфире рассказывают о начинающих эстрадных исполнителях!
— Вот сволочь! — воскликнула Аня. — На весь свет опозорил! Мы же договорились, договорились же, что я придумаю какую-нибудь легенду. — Анюта чуть не плакала.
— И про меня бред какой-то, — вздохнула Нина, — знал же, что это неправда.
— Да про тебя он ничего конкретного не сказал. Не знаю, мол, и все. Ты вполне еще сможешь отмыться, если умно себя поведешь. А я — никогда!
— Может, послать его куда подальше?
— Ага, и что делать? Опять на улицу? После такого эфира в модели меня точно не возьмут. Нет, Нина, эта сволочь понимает, что я от него завишу.
— А про Банни он ничего не говорил, — вдруг заметила Нина.
— А ты что, не поняла еще? — презрительно хмыкнула Анечка. — Банни же его любовница, ежу ясно. Она и солистка, и самая чистенькая.
Они позвонили Хмырю, немногословные, гордые, злые. Разговаривала с продюсером Нина, Аня просто висела на параллельном телефоне — обиженно сопела в трубку и еле слышно материлась.
— Нин, а кто это там у тебя бормочет? — удивленно спросил Хмырь.
— Да это так, помехи на линии. — Нина погрозила Ане кулаком. — Саша, как же ты мог так нас оговорить? Мы-то думали, что мы одна команда.
— Да, мы одна команда, — бодро подтвердил Хмырь, — поэтому и оговорил.
— Что ты имеешь в виду? — удивилась Нина.
— Вы просто неблагодарные дуры, — неожиданно разозлился продюсер, — я же вам рекламу делал.
— Рекла-аму? А я-то думала, что реклама — это когда про тебя говорят, что ты красивая, умная и талантливая.
— И это тоже. Но ты говоришь сейчас про бездарную рекламу, — вполне миролюбиво объяснил Саша, — а самая лучшая реклама, самая действенная — это антиреклама. Так уж люди устроены. Скажи кому, что Анечка умница и красавица, так никто и не станет покупать наш диск. А если рассказать, что она малолетняя проститутка, то зрители в очередь за автографом выстроятся.
— Придурок! — не выдержала Анечка.
— Так вот это кто сопел в трубку! — обрадовался Хмырь. — А я-то думал, у меня слуховая галлюцинация.
Группа «Топ-модель» снимала очередной клип. Сценарий, написанный одним модным столичным клипмейкером, был незамысловат: девушки должны были ездить по ночному городу во взятом напрокат старинном автомобиле. На них платья в стиле ретро, миниатюрные шляпки, украшенные цветами и фруктами, высокие перчатки в стиле двадцатых годов. В таком виде они заходят в многолюдные ночные клубы и танцуют среди одетых по-современному людей.
Нине понравилось сниматься в клипе, режиссер сказал ей, что выглядит она лучше всех. «Еще бы, я-то профессиональная модель, не то что некоторые, — подумала она, — Анечка сама призналась, что никогда не работала, а Банни явно врет». И платье Нине досталось самое красивое — из черного бархата, с юбкой колокольчиком и короткими рукавами. Для Ани же стилист подобрал длинное платье и меховой приталенный жакет. Июньская ночь, как назло, выдалась душной, и Аня в мехах едва не получила тепловой удар.
— Терпи, подруга, — усмехнулась Нина, — это обратная сторона жизни модели. Ты ведь моделью хотела стать, да? А мне вот однажды пришлось сниматься босиком на снегу.
— Я бы много сейчас отдала, чтобы походить босой по снежку, — простонала Аня, промокая салфеткой влажный лоб.
А Банни сама выбрала себе платье. Ярко-красное, разумеется. Она всегда тяготела к красному цвету. Наряд ее казался бы целомудренным, если бы не разрез почти до самых бедер, в котором проглядывалась сильная нога в неизменном сетчатом чулке.