Глава пятая
Нащупал Женька совсем другое. Он бережно вытянул свой улов на свет. Бывают же в жизни совпадения! В руках у него была маленькая плоская коробочка, заполненная квадратиками с цифрами. Одного квадратика не хватало. Но Женька точно знал, что тот не потерялся, а всё так и задумано. Игра называлась «пятнашки». Впервые об этой головоломке ему рассказала бабушка Валя, папина мама, которая тоже долго лечилась в разных больницах.
«Знаешь, я даже рада, что завтра меня снова положат, — делилась она по секрету с внуком. — Наконец вволю наиграюсь в любимые пятнашки!
Дома-то всё время дел невпроворот — то готовка, то стирка, то за тобой присмотри. А в больнице знай лежи себе и извилины тренируй!» Бабушка призналась, что они даже устраивали с соседями по палате пятнашечные турниры — на скорость.
— Ну что, готов?
Женька вынырнул из воспоминаний и оказался лицом к лицу с бабой Нюрой, которая уже закончила возиться с пододеяльником.
Мальчик неохотно кивнул, крепко прижимая к груди своё сокровище.
Перед кабинетом с надписью «Процедурная» собралась небольшая очередь — несколько шумных подростков и зарёванный малыш, вытирающий слёзы об мамины колени.
— Сиди здесь! Тебя позовут.
А у меня забот полон рот, некогда с тобой штаны протирать, — приказала баба Нюра и вдруг грозно рыкнула на очередь: — Чего голосите, как на футболе? Всё Льву Ванычу расскажу! А вы, мамочка, лучше б не в телефон смотрели, а своего малыша успокоили.
И с чувством выполненного долга Мегера удалилась.
«Смешная она, — подумал Женька. — Злится как-то не по-настоящему.
По-доброму злится. И какие штаны она собралась протирать, если на ней халат и носки?»
Чтобы легче перенести мучительное ожидание, Женька принялся изучать пятнашки. Тройку сюда… пятёрку в сторону… Как же добраться до семёрки? Мальчик так увлёкся игрой, что остальное сдвинулось на второй план. Подумаешь, укол в палец! Всего же секундочку потерпеть! Зато у него вот-вот комбинация сойдётся!
Когда наступила его очередь, Женька вошёл в процедурную на автомате. Он прокручивал в голове следующий ход и поэтому почти ничего не запомнил: ни прикосновения холодной ватки, ни острой иголки, ни звяканья пузырьков. Только разочек отвлёкся на медсестру с длинной косой, уж очень она его нахваливала:
— Ого! Какой ты герой — даже не пикнул! Впервые такого отважного пациента вижу!
Знала бы она, что он ещё и умный — какую сложную головоломку собрал.
Обратно в палату Женька летел как на крыльях.
Глава шестая
В палате он с разбегу плюхнулся на кровать и похвастался:
— Эти пятнашки — легкотня!
— А как твои анализы? — спросил Мишка-трусишка. — Ревел небось?
— Ни слезинки, — с гордостью ответил мальчик.
— Говорили же мы тебе, сундучок храбрости помогает! — Инесса радостно сверкнула своими зелёными глазищами.
— Наверно. А откуда в нём берутся все эти штуки?
Дети переглянулись. Они и сами много раз задавались этим вопросом.
— Мы точно не знаем… — признался Санька. — Этот сундучок тоже ведь не всегда здесь стоял. Вон, Пашка в курсе, как дело было. Он тут самый динозавр, дольше всех лежит.
Пашка снисходительно кивнул головой:
— Ну, это да. Я тут уже лет тыщу! Сундук однажды ночью появился. Когда это… я… ну, в общем, долго плакал после этой их тупографии. Потом слышу, чьи-то шаги под дверью. Выглядываю — никого. Только какая-то коробка на полу стоит. Мы её уже позже сундучком храбрости прозвали. А тогда — коробка как коробка. А внутри фломики и бумага. А я ведь рисовать очень люблю. Меня супом не корми — дай порисовать. Может, вырасту — Лермонтовым стану!
— Лермонтов — это поэт, — поправил друга Санька.
— Не важно! Я в тот раз всю ночь трудился. А утром Лев Ваныч в палату заглянул и мои рисунки похвалил. Даже предложил на дверь надпись сделать — как напоминалку, что нужно почаще улыбаться, и тогда все болезни отступят.
— Так это ты смайлик на двери повесил? — осенило Женьку.
— А то кто же! — Пашка достал альбом и стал между делом показывать свои работы. Женька еле сдержал смешок — какие-то сплошные головастики и тазики с ушами.
У него и то лучше выходит! Но Пашка так гордился своими каляками, что пришлось даже пару раз из вежливости восхититься.
— Пашку бабушка воспитывает, родителей у него нету, — шепнул Женьке на ухо Мишка. — Живут с ним на её пенсию. У него раньше и фломиков-то никогда не было, только карандаши. Вот он и обрадовался до потери пульса! Для него вообще попасть в эту больницу — огромная везуха. Это Лев Ваныч подсуетился, чтоб его вне очереди сюда приняли.
Женьке стало неловко. Зачем он это узнал? Как теперь с Пашкой себя вести? Как ни в чём не бывало или, может, пожалеть? Мальчику трудно было представить, чтоб у кого-то не было фломастеров. У него самого они считались расходным материалом — чуть ли ни каждый месяц мама покупала новую пачку.
Но Инессе всё было нипочём.
— Зубом клянусь, этот сундучок — волшебный! — вернулась она к прежней теме. — Сокровища в нём сами по себе появляются. К вечеру ничего нет, а утром опять полный! Особенно, если кому-то из нас Лев Ваныч накануне болючие процедуры назначил или, как тебе, анализы.
Главное, соблюдать правило: заглядывать в него только тогда, когда очень страшно и нет сил терпеть.
Вечером Женька, набитый впечатлениями по самую макушку, мгновенно уснул. Он совершенно забыл, что собирался ночью сбежать домой.
Глава седьмая
Женьке приснилась бабушка, обыгрывающая его в пятнашки со счётом миллион-ноль. И мама в белой больничной шубе. И папа, который в одной связке с няней Мегерой поднимается на заснеженный пик.
Мальчик встал вместе со всеми, умылся, заправил кровать и даже немного подрался подушками с Инессой. Но настроения всё равно не было — он очень тосковал по дому.
Во время обхода Лев Иванович сперва осмотрел Пашку, потом погладил по голове Мишку, сделал комплимент хвостикам Инессы, вручил очередную книгу