Женька вбежал в палату, предвкушая, как поделится с остальными своим открытием — про Ниночку и про Мегеру. Но на него никто даже не обратил внимания. Все стояли вокруг Пашки-барабашки, обняв друг друга за плечи.
Глава десятая
— Эй, вы чего? Игра, что ли, такая? — нарушил их уединение Женька.
— Сам ты — игра! — ответил, не оборачиваясь, Мишка-трусишка.
Ну вот… Женька, только что чувствовавший воодушевление, сдулся, как лопнувший шарик.
— Не очень-то мне и надо с вами делиться, — обиженно заявил он, рухнул плашмя на кровать и отвернулся к стенке. Снова до мурашек захотелось к маме.
— Да при чём тут ты? — из круга вышла Инесса и по-взрослому укоризненно покачала головой. — Думаешь, тут все только о тебе должны заботиться? Маленький, вот и не понимаешь ничего… Пашу переводят…
Женька приподнял голову от подушки:
— Выписывают, да? Здорово!
Поздравляю!
— Не выписывают, — девочка сделала огромные глаза и мотнула головой куда-то в сторону. — Говорю же — переводят.
— Ладно, хорош уже прощаться, — оборвал её Пашка. — Увидимся ещё. Мне пора!
В этот момент в палату вошла незнакомая медсестра:
— Кто тут Павел Гусев? Ты? Собрался? Где твои вещи? Давай помогу перенести до лечебного корпуса.
Рыжий мальчик сунул ей в руки битком набитый рюкзак, сам подхватил дырявый в нескольких местах пакет и напоследок оглядел палату. Вид у него был потерянный, даже жалкий.
Женьку словно мешком по голове стукнули. Он вдруг догадался, куда уводят Пашку: в другой корпус — туда, где ведётся неравная борьба с болезнью. Ведь как-то так говорила баба Нюра? И никто теперь точно не знает, сколько ещё времени Пашка будет заперт в больничных стенах и сколько у него впереди уколов, анализов, перевязок, компьютерных тупографий. А вдруг болезнь победит?!
— Подожди! — Женька подскочил с кровати и босиком, не надевая тапок, подбежал к незнакомой медсестре. — А в лечебном отделении есть сундучок храбрости?
— Какой ещё сундучок? Чего выдумываешь? — недовольно буркнула та. — У нас все вещи в тумбочках хранятся.
— Ага, я так и думал, — мальчик схватил с тумбочки цветную коробку и протянул её Пашке: — Вот! Забирай!
Пашка нерешительно протянул руки.
— Эй! Чего это ты тут за всех решаешь? — разозлился Мишка. — А остальных спросил?
— Но ведь ему… им… там сундучок храбрости намного нужнее.
— Он прав, — заступился за Женьку Санька. — Мы тут и так справимся. Там нужнее!
Инесса с сожалением посмотрела на сундучок, потом на своё колечко и тоже кивнула:
— Конечно! Как я сама не догадалась?… Паша, бери!
— Пойдём уже! Тяжело твой рюкзак держать, — поторопила медсестра.
— Спасибо вам! — Пашка прижал сокровище к себе и поплёлся из палаты.
Глава одиннадцатая
Женя провёл в больнице чуть больше недели. Обследование и анализы показали, что серьёзной опасности для его здоровья нет и всё можно поправить правильным питанием, лечебной физкультурой и прогулками.
Особенно будет полезен свежий морской воздух. Поэтому Женя поедет к морю с родителями и бабушкой не летом, как они собирались, а уже сейчас.
Столько чудесных новостей сообщила мальчику мама. В этот день она заглянула в палату с широкой улыбкой и полным пакетом сладостей — угощать персонал и пациентов. Решено было перед выпиской закатить шоколадно-мармеладно-зефирный пир на всё отделение!
Женька был очень-очень счастлив и лишь совсем чуть-чуть несчастен. Ему не хотелось расставаться с друзьями. Здесь, в больнице, он понял, что друг — это не обязательно тот, с кем весело проводить время.
Иногда помолчать или даже поплакать вместе — гораздо важнее. Женьку, Саньку, Мишку, Инессу радовали одни и те же простые мелочи: что в столовке на завтрак манная каша без комков, что Лев Иванович заявил им после обхода: «Так держать!», что Пашка умудрился передать из лечебного корпуса свой альбом с рисунками. Женьке от рыжего и вовсе достался персональный подарок — портрет их «пижамной команды».
Сходство, правда, было условным, но мальчик без труда узнал на рисунке каждого из своих друзей.
Перед уходом Женя тоже подговорил маму устроить сюрприз. И теперь главный врач диагностического отделения сидел поздно вечером один в своём кабинете и держал в руках большую красивую шкатулку. На её крышке кривыми буквами с ошибками было выведено: СУНДАЧОК ХРАБРОСТИ.
Внутри лежало несколько свёртков, подписанных аккуратным взрослым почерком (видимо, Женькина мама писала это под его диктовку).
В первом свёртке Лев Иванович обнаружил детскую игрушку-головоломку:
«Медсестре Ниночке. Когда тебе снова станет страшно сделать пациенту больно — дай ему эти пятнашки. Он отвлечётся и не будет больше плакать».
Второй свёрток был потяжелее.
В нём лежали мятные пряники в виде сердечек.
«Нянечке бабе Нюре. Не бойся быть доброй! Если твоё сердце начнёт крошиться, можешь взять запасное — пряничное. Тут их хватит надолго».
Последний свёрток предназначался самому Льву Ивановичу. Он долго не решался его открыть, всё чему-то загадочно улыбался в полутьме. Что там лежит? Может, шоколад для хорошего настроения? Или детская поделка?
Наконец врач развернул обёртку. На стол выпал игральный кубик, вроде тех, что продают в сувенирных магазинах.
«Лев Иванович, когда ты снова засомневаешься — правильно ли ты нас лечишь или будешь бояться взглянуть нашим мамам в глаза, кинь этот кубик».
Лев Иванович покрутил кубик в руках и вдруг рассмеялся. Подарок оказался гораздо лучше, чем можно было представить. На всех шести его гранях был нарисован смайлик и написано:
ВСЁ БУДЕТ ХОРОШО!
От автора
Автор всегда должен быть честен со своими читателями. Поэтому раскрываю вам свой маленький секрет: я ужасная трусишка. Да, я очень многого боюсь. Например, медуз — когда они, такие склизкие и холодные, тычутся мне в ногу, пока я плыву. Тогда я начинаю паниковать и тонуть. Ещё боюсь высоты и темноты. Но больше всего мне страшно, когда болеет кто-то из моих родных или когда я оказываюсь в центре внимания. И тем не менее мои дети иногда разбивают коленки, я жить не могу без моря, частенько залезаю на какую-нибудь верхотуру, а благодаря