— И не спорь со мной, я тебя накрашу как надо! — заявила мама. — Посмотри на меня, я выгляжу на двадцать пять, а все хитро сделанный макияж!
Нина вдруг заметила, что другие девушки с любопытством прислушиваются к их диалогу. Главная Нинина соперница — Маша Евко — смерила Надежду Николаевну презрительным взглядом, ее губы искривились в ядовитой усмешке, и она что-то горячо зашептала на ухо своей подружке. Нина отвернулась. Она не позволит им думать, будто она стесняется собственной матери.
— Хорошо, мама. Можешь накрасить мне глаза, — улыбнулась дочь, — если это доставит тебе удовольствие.
— Вот и славно, — оживилась Надежда Николаевна, — тогда еще и реснички накладные.
Накладные ресницы, купленные Надеждой Николаевной за два рубля в парикмахерской, выглядели отвратительно. Нина чуть не расплакалась, когда увидела результат маминых трудов в пыльноватом зеркале гримерки. Черные пластмассовые ресницы доставали аж до бровей и отбрасывали на щеки длинные неровные тени. Она стала похожа на ассистентку жонглера из провинциального цирка. Или на стриптизерку ночного кафе.
— Девочки, на выход! — скомандовала балетмейстер конкурса. — Не забудьте, мы танцуем не ламбаду, как репетировали, а вальс!
Нина подобрала полы длинного вечернего платья. В принципе вальс — это даже лучше. По крайней мере, у нее будет меньше шансов запутаться в платье. Хотя неясно, зачем менять отрепетированную программу прямо в день конкурса. Балетмейстер аргументировала это тем, что ламбада показалась организаторам конкурса чересчур вульгарной:
— В зале будут чиновники самого высшего ранга. Обещал приехать губернатор нашего края. Говорят, ему Шуберт нравится. А вы тут задницами крутите. Нет уж, будете топтаться на счет раз-два-три. Под Шуберта.
Нина вышла на сцену, ей зааплодировали. «Наверняка все смотрят на мои ресницы!» — ужаснулась она.
Может ли она рассчитывать на победу? Наверное, да. Если, конечно, могущественный дедушка Маши Евко не оплатил корону для своей любимой внучки.
Бесспорно, ее соперницы были очень хороши собой. Но Маша едва дотягивала ростом до метра шестидесяти пяти, а эффектная Аня Данилина, наоборот, без макияжа смахивала на Жерара Депардье в его лучшие годы. Поскольку конкурс устраивало модельное агентство и предполагалось, что победительница станет одной из ведущих его моделей, на такие мелочи не могли не обратить внимание.
«Они же видели меня без накладных ресниц, — успокаивала себя Нина, — они должны заметить, что остальные претендентки хоть и красавицы, но не отвечают требованиям манекенщицы. А вдруг меня не узнают с этими ресницами… Подумают, что в финал вышла какая-то вульгарная тетка!.. И все-таки заплатили ли за Машку? Вот бы знать заранее, чтобы в случае провала не было обидно!»
Нина так задумалась, что вместо плавных па классического вальса исполнила хорошо знакомую ей ламбаду — прямо под музыку Шуберта. Она не сразу заметила, что некоторые зрители поднялись со своих мест, чтобы получше разглядеть ее танец. А когда заметила, в ужасе остановилась. «Я пропала, — подумала Нина. — Это конец, я опозорилась! Не будет никакой победы, не будет никакого агентства. В Москву поедет Машка Евко, кто б сомневался!»
Она даже не услышала, когда ведущий выкрикнул ее имя:
— Нина Орлова! Новая королева красоты, Мисс Егорьевск, Нина Орлова!
Кто-то подтолкнул ее в спину, она послушно выступила вперед. Под оглушающую барабанную дробь на ее голову водрузили корону из фальшивого золота, украшенную красными и зелеными стразами. Корона была дешевой и вульгарной, но Нине тогда показалось, что это самое красивое украшение на свете. Она тотчас же мысленно пообещала себе, что сохранит ее на всю жизнь. Тогда она еще не знала, что организаторы конкурса отберут корону, как только она покинет сцену. Так бывает на всех конкурсах — «Мисс Мира», «Краса России». Слишком уж дорогое это удовольствие — каждый год делать на заказ новую корону для королевы…
Как только отгремел триумфальный марш, на сцену один за другим начали подниматься спонсоры конкурса и члены жюри. Все они говорили в микрофон какие-то общие, ничего не значащие слова, поздравляли Нину. Один из них набросил на ее плечи симпатичный полушубок из стриженого кролика, другой вручил ей дорогие французские духи. Поднялся на сцену и менеджер модельного агентства «Феникс». Выглядел он как провинциальный учитель физкультуры — потрепанные джинсы, художественно порванные на одном колене, какая-то мятая футболка в серо-зеленых разводах. Хотя не исключено, что этот туалет обошелся ему в целое состояние. Нина знала, что все столичные модники носят потертые, выцветшие джинсы.
— Нам, должно быть, придется работать вместе. Поэтому предлагаю познакомиться, — он протянул ей руку, не обращая внимания на зрителей, — Олег Верещагин.
— Нина, — прошептала она.
Он улыбнулся и протянул ей тонкий сероватый конверт, в котором она обнаружила авиабилет до Москвы и уже подписанный контракт.
Девушка удивленно уставилась на дату в авиабилете. Семнадцатое число! Она должна улетать в Москву через два дня!
Нина огляделась по сторонам в поисках Олега Верещагина, но того уже и след простыл. Победительницу же плотно окружили какие-то незнакомые люди. Голливудски улыбающаяся Нина пятилась назад; она и не представляла себе, что толпа может быть такой агрессивно-любезной и душной. Вчера никто из этих людей и не посмотрел бы на нее, а сегодня все они хотели с ней сфотографироваться, каждый пытался поцеловать новую королеву.
Локтями расталкивая толпу, к ней прорвался корреспондент местного телевидения, совсем молоденький мальчик в смешных круглых очках.
— Что вы сейчас чувствуете? — спросил он, сунув массивный микрофон прямо ей в лицо.
— Я… Я… — растерялась Нина, — вообще-то… Я счастлива!
Олега Верещагина она нашла только вечером, на торжественном банкете. Неуверенно дернула его за рукав все той же линялой майки.
— Вы мне вручили авиабилет… И там написано, что я должна лететь в Москву уже семнадцатого.
— Ну да, послезавтра, — улыбнулся менеджер, — а восемнадцатого у тебя первый кастинг. Одна парфюмерная компания давно уже ищет свежее лицо для рекламы шампуня. Думаю, ты могла бы им подойти!
Нина вдруг поняла, что Олег был удивительно похож на молодого Мика Джаггера — тот же крупный рот, те же непослушные темные кудри.
— Но я не успею собраться… И потом, у меня четверть еще не кончилась.
— Четверть? — Он насмешливо приподнял левую бровь. — Скажи, Нина, ты хоть понимаешь, о чем говоришь? Какая четверть? О школе теперь забудь. Или ты не хочешь стать топ-моделью?
— Хочу. Ну и что? Мне