Он тянется к ножу — но Рафаэль быстрее. Он хватает его за горло одной рукой и поднимает над полом, удерживая на высоте глаз. Я слышу, как Рафаэль начинает говорить на языке, которого не знаю. Джером трясётся. Его рот раскрывается в беззвучном крике. Через несколько секунд Рафаэль отпускает его, и Джером падает на колени. Глаза Рафаэля снова зеленеют. Он смотрит на меня с печальной, почти виноватой нежностью.
— Я не хотел, чтобы ты увидела это. Ни это… ни меня таким.
Его крылья и хвост сгорают и исчезают в облачке огня. Но человеческим он не становится полностью.
— Что я вообще вижу? — прошептала я.
Он бросает взгляд на Джерома.
— Просто смотри. Если ты правда говорила серьёзно — смотри. А потом скажи, хочешь ли ты быть со мной.
Я смотрю. Джером стоит на коленях, застывший. Рот приоткрыт. Глаза смотрят в пустоту. Будто видят что-то, что не могу видеть я. Вдруг глаза закатываются. Из-под нижних век медленно стекает кровь — как чёрные слёзы.
— Ч-что с ним происходит? — прошептала я, не в силах отвести взгляд.
— Смотри.
Кожа Джерома сереет.
Он хрипит:
— П-пожалуйста… перестань…
Это его последние слова, прежде чем тело начинает разрушаться. Треск. Он осыпается, словно сухая глина, рассыпаясь прямо на ковёр. Через секунду от него остаётся только горсть тёмного пепла.
Иронично…
Он всю жизнь засирал мой ковёр пеплом от своих сигарет. И теперь — стал пеплом сам.
— Что… только что произошло? Где он? — спрашиваю я, голос едва слышен.
— Там, где ему место. В аду, — отвечает Рафаэль с отвращением, глядя на остатки.
Потом поворачивается ко мне.
Опускает взгляд.
— И ты… отправил его туда? — прошептала я.
Он молча кивает.
— Расскажешь мне… как?
— Расскажу. Но, пожалуйста… не уходи от меня после того, что узнаешь.
Глава 10
Рафаэль берёт меня за руку — крепко, но бережно — и тянет ближе к себе. И я не сопротивляюсь. После всего, что произошло… я всё равно доверяю ему. Своей жизнью. Больше, чем когда-либо доверяла кому-то.
— Пойдём отсюда, — говорит он тихо. — Если я собираюсь рассказать тебе всё… я не хочу делать это там, где остались его следы.
Я киваю. Собираюсь выйти из квартиры — но он удерживает меня на месте. И в то же мгновение, со свистом воздуха, мы уже не там. Мы стоим на балконе его гостиничного номера. Ночь тёплая и глубокая, над нами — полная луна без единой звезды.
— Как мы… как мы сюда попали? — выдыхаю я.
— Магия, — отвечает он просто.
Он подходит к перилам, опирается, смотрит в небо. Если бы он сказал мне слово «магия» вчера — я бы рассмеялась. Но после того, что случилось с Джеромом… смеяться не получается. Я приближаюсь, встаю рядом, прислоняясь к ограде. Смотрю на его профиль — заметно измученный, в тени.
И хотя я хочу услышать каждую правду… больше всего хочется одного — облегчить его боль. Вернуть ту мягкую улыбку, которой он когда-то смотрел на меня.
— Я не человек, Дионн… — его голос глухой. — Я не чистый, как ты.
— Никто не чист, Рафаэль. Ни один человек, — тихо отвечаю я.
Он качает головой.
— Но ты — да. Ты настолько чистая, что видишь хорошее даже в таком ублюдке, как он. Я… не заслуживаю тебя. Но что бы там наверху ни сидело, у него странное чувство юмора — раз оно решило столкнуть тебя со мной.
— Что это вообще значит?
Он тяжело выдыхает, отталкивается от перил и поворачивается ко мне.
— Я то, что люди называют демоном. Если точнее — инкуб. Я питаюсь человеческим желанием. Та ночь, твой сон… ты была просто целью.
Его слова разрезают воздух.
— То есть… я не фантазировала о тебе? — пытаюсь улыбнуться, чтобы смягчить напряжение. Я всё ещё пытаюсь уложить в голове мысль «он — демон».
— Мне жаль, что я воспользовался этим. Но ты была слишком… слишком соблазнительной добычей, — признаётся он, и взгляд его становится тёмным, голодным. — Ты выглядела так, будто тебе это было нужно. Я увидел в тебе красивую, одинокую душу, полную желания. Но после той ночи… я перестал насыщаться.
Он смотрит на меня так, будто пытается разобраться в самом себе.
— Ничто. Никто. Больше не может утолить мой голод. Я слышал истории… об инкубах, которые находят то, что называют "родственной душой". Ту, что способна насытить вечную жажду. Нашу… спасительницу. Но я никогда в это не верил.
Его глаза вспыхивают красным — на одно сердцебиение.
— Пока не встретил тебя.
Он берёт мою ладонь и кладёт себе на грудь, туда, где стучит сердце.
— Я никогда ничего не чувствовал здесь… пока не увидел тебя. Я голоден только по тебе. Поэтому я и устроил тот вечер. Почему заставил твою подругу Беверли убедить тебя прийти.
— Значит… всё было спланировано? — спрашиваю я тихо.
— Да. И вечеринка, и наша «случайная» встреча, и твой выходной… всё. Почти всё. Я хотел скрыть от тебя ту свою сторону. Но когда я увидел Джерома… увидел всё, что он сделал с тобой, и всё, что хотел сделать… я не смог себя сдержать. Я должен был его наказать.
— А сейчас… где он? — интересуюсь я скорее из любопытства, чем из переживаний.
— Я сказал. В аду. Где ему и место. Откуда я вышел. И где такие, как он, станут игрушкой для тех, кто любит причинять боль и кормиться страданиями.
Он медленно тянет руку ко мне… но останавливается, будто боится.
— Я пойму, если ты уйдёшь, — его голос ломается. Он опускает взгляд. — Если так… я больше никогда не побеспокою тебя.
Я беру его за руку. Второй — поднимаю его подбородок, заставляя посмотреть на меня.
— Если ад — место, откуда ты пришёл и куда вернёшься, — говорю я спокойно, уверенно, — тогда я пойду с тобой. Я останусь с тобой, куда бы ты ни ушёл — в ад, в рай или просто здесь. Мне нужно лишь одно — быть рядом.
И я целую его. Мягко. Глубоко. И я надеюсь, что он услышит в этом всё, что я не успеваю сказать словами. С того самого сна… я знала, чего хочу. Кого хочу.
— Если ты обречён на вечный голод, — шепчу я ему в губы, — то позволь мне быть той, кто насытит тебя. Будем прокляты вместе.
Глава 11
Мои слова действуют на Рафаэля, будто щёлкнул скрытый в нём механизм.
Он подхватывает меня на руки, и