— Я не дотронусь до тебя… пока ты сама не попросишь, — рычит он, не отводя взгляд.
И я верю ему.
— А если я попрошу? — мой голос — тихий, мечтательный, незнакомый.
Его ладони скользят по моему телу, и я отдаюсь каждому прикосновению, как марионетка в умелых руках, будто ток пробегает под кожей от малейшего движения его пальцев. Я жажду большего, жажду его.
— Тогда я сделаю вот так… — шепчет он, — и гораздо больше.
Он наклоняется ближе, его дыхание горячей волной ласкает моё ухо, и от его голоса меня будто подкашивает изнутри.
— Я заставлю тебя почувствовать такое наслаждение, какого ты ещё никогда не испытывала…
Я тяжело дышу под его прикосновениями, пытаясь хоть на секунду собраться с мыслями. Это пугает — до дрожи, до онемения в груди. Но одна лишь мысль о том, что в его руках я буду в безопасности, что я — его… обжигающе волнует. Ответ срывается с губ сам собой, неумолимо, словно зов из глубины меня:
— Да… пожалуйста…
Он поднимает руку, после этого движения выстреливает тонкая паутина, тянущаяся к противоположным углам потолка. Почти сразу за первой следует вторая — он накладывает нити друг на друга, переплетая их с удивительной точностью, а затем аккуратно обвивает свободный конец вокруг моих запястий.
Узлы он затягивает так бережно, будто это не путы, а мягкая ткань, созданная специально для меня — ни боли, ни давления, только надёжная, эластичная опора.
Мои руки вынужденно поднимаются высоко вверх, к самой точке крепления. Он натягивает шёлковую нить до нужной степени и закрепляет второй узел.
Несмотря на то, насколько нежной и почти воздушной выглядит эта паутина, в её структуре чувствуется невероятная сила — будто она соткана не из вещества, а из чистого намерения.
Мои ноги следуют за руками — лёгкое движение, и он поднимает их так, что всё моё тело оказывается полностью приподнятым над полом, подвешенным в воздухе, пойманным и удерживаемым только силой его воли и созданной им паутиной.
Я словно зависаю между мгновением и дыханием — без опоры, без возможности сопротивляться, полностью в его власти.
Наконец, он приподнимает подол моей юбки до самого пояса, и одним быстрым, уверенным движением срывает с меня тонкую ткань нижнего белья — резкий треск материи звучит почти оглушительно в тишине.
Я чувствую себя такой обнажённой, такой беззащитной. Моё тело полностью открыто — я не могу ни шевельнуться, ни сопротивляться.
Мне остаётся только чувствовать: как тепло моей влаги стекает по внутренней стороне бёдер и капает на холодную плитку; как мои раздвинутые ноги показывают ему мою мокрую киску, ещё более уязвимой перед ним.
Он отступает на шаг, чтобы полюбоваться тем, что сотворил.
Глаза вспыхивают довольным, хищным блеском, и я чувствую, как его взгляд медленно скользит по каждому сантиметру моего тела — жадный, восхищённый, голодный.
От этого взгляда меня пробирает дрожь.
— Ты выглядишь… восхитительно, Амата, — тихо произносит он. — Теперь ты вся моя. Я мечтал взять тебя… но только тогда, когда ты сама умоляла бы об этом. Ни секунды раньше.
Тихий стон срывается с моих губ, когда его руки скользят от моей шеи вниз, к груди, касаясь меня так нежно, что дыхание перехватывает. Он наклоняется, и снимает бра с моей груди. Его тёплые губы находят чувствительный сосок, начиная нежно посасывать. Это заставляет меня выгнуться навстречу его прикосновению. Его ласка — томительная, уверенная — заставляет меня потерять связь с реальностью, растворяясь только в ощущениях, которые дарит он.
Его внимание переходит на второй сосок, и он ласкает его с тем же медленным, мучительным мастерством. Я прикусываю губу, не в силах сдержать тихие, сорвавшиеся из глубины горла стоны. Тепло, нарастающее внутри меня, расползается всё ниже между моих ног, будто мягкая волна, и я чувствую, как всё моё тело откликается на каждое его прикосновение.
Отстранившись на долю секунды, он обхватывает меня под коленом и притягивает киску ближе себе — так близко, что у меня перехватывает дыхание. Его движение уверенное, властное, и я ощущаю, как тепло внизу живота вспыхивает ещё ярче.
Из его горла вырывается низкий, хищный звук, когда он смотрит на меня — на то, как я реагирую на него, как будто уже создана только для его прикосновений. Его взгляд скользит по моему телу, и я чувствую, как дрожь поднимается по позвоночнику.
Проведя большим пальцем по моей щёлочке, он подносит влажность к своему рту, пробуя меня на вкус. Я едва слышно вздрагиваю от его прикосновения; это движение выходит само, против воли. Тело извивается в шелковистых путях, удерживающих меня на месте, но они не дают мне больше, чем крошечный, жалкий рывок вперёд.
Мои бёдра будто сами ищут его, тянутся к теплу его дыхания, к его рту — туда, где я хочу ощутить его сильнее всего. Желание накрывает меня волной, и всё, что я могу — лишь беспомощно дрожать, застряв между жаждой и невозможностью дотянуться до него.
— М-м… ты такая сладкая, — хрипло произносит он. — ещё слаще, чем я представлял. Ты слишком… притягательная, Рианна.
Я вздрагиваю, слыша своё имя на его губах.
— Я заберу тебя всю…, — его голос низко вибрирует. — До последнего вздоха, до последней дрожи.
Волна напряжения, желания, томления прокатывается по мне; все чувства обострены до предела.
Я смотрю на него — наполовину не веря, что это происходит на самом деле. Я свисаю в его паутине, связанная, полностью в его власти. И каким-то образом… я готова к этому. Готова отдать себя ему целиком. Готова отдаться ему без остатка.
Он наклоняет моё тело, усаживая мои ноги себе на плечи. Его горячее дыхание касается моей разгоряченной и мокрой киски — и я едва не теряю голос, чувствуя, как его язык входит в меня всё глубже, всё требовательнее. Мои соки смешались с его слюной, когда он начал нежно двигать им внутри меня.
— Септис… — вырывается у меня.
— Скажи ещё раз, — его голос скользит по моей коже, как бархат.
— Септис… хочу тебя…
Я чувствую, как он отстраняется, а затем его клыки легонько впиваются в моё бедро. Из моих губ вырывается резкий вдох, когда он касается моей кожи. От талии и ниже меня пробирает дрожь, и низ живота откликается острой