Когда я вышел из леса, отец стоял в дверях мастерской, держа мой кинжал — тот, что я закончил этим утром.
Он вышел лучше, чем я мечтал. Изогнутый, как волны на побережье, где я когда-то был с матерью, пока она ещё была жива. Рукоять с острыми выступами — под пальцы, чтобы кулак демона становился продолжением клинка. Я хотел сделать второй — пару.
Отец поднял клинок, изучая его. Я сглотнул — если он найдет хоть малейший недостаток, прощай дракончик.
Боги. Он ненавидит?
— Отец! — крикнул я, бегя через снег.
Он поднял взгляд, и странное выражение мелькнуло на его лице — мгновение, и он покачал головой.
О нет.
— Я закончил кинжал утром! — затараторил я. — Только чуть-чуть вышел отдохнуть. Я сейчас же начну второй. Простите!
Слова выпрыгивали так быстро, что я сам удивился, что они вообще были внятны.
Но он услышал. И не только он — солдаты королевской армии, которые осматривали нашу мастерскую, услышали тоже.
Один из солдат вышел из сарая и указал на мой клинок:
— Эй, парень.
Он смотрел прямо на меня.
— Ты сделал это?
Я глубоко вдохнул, тяжело сглатывая. Я чувствовал, как отец сверлит меня взглядом, но смотреть на него я не смел.
— Да, сэр, — ответил я честно, голос дрожал от страха.
Вперёд шагнул ещё один солдат, скрестив руки на груди.
— Николай, — сказал он, обращаясь к моему отцу. — Корона не терпит лжецов.
Мои губы приоткрылись, но отец перебил меня:
— У мальчишки богатое воображение. Уверяю вас, он будет наказан должным образом.
Страх захлестнул меня. Я не хотел потерять игрушку! Я посмотрел на солдат и отчаянно взмахнул руками:
— Зачем мне врать, что я сделал этот кинжал?! Я часами придумывал дизайн, обжёг восемь пальцев и часть ладони! Вот, я даже поставил на нем свои инициалы!
Лицо отца покраснело так сильно, что я испугался — он сейчас взорвётся. Солдат протянул руку, требуя оружие, и отец с явной неохотой отдал его. Группа принялась осматривать клинок, а я украдкой смотрел на отца. Его рога медленно росли, а палец у губ требовал тишины.
В глазах пылал гнев. Но я же не лжец. Почему он так злится?!
— Так объясни, Николай: почему твой сын уверен, что это его работа, если ты сказал нам, что это твой дизайн?
Чёрт. У меня отвисла челюсть. Он сказал им… что сделал его сам?
— Этот кинжал — произведение искусства, — продолжил солдат. — Если это ты лжёшь, значит, ты вовсе не лучший кузнец Кьялты. Им является твой сын. Ему что, одиннадцать? С другой стороны, если врёт он, выходит, что ты не способен справиться со своим одиннадцатилетним ребёнком.
Обе ситуации — проблема. Король Тэйн не терпит осложнений в столице. Я не знал, что сказать. Что сделать.
— Очевидно, мальчишка врёт, — заявил отец. — Он стал проблемным после смерти матери.
Я попытался отступить в тень, исчезнуть, стать невидимым. Хоть кем-то, кем угодно — лишь бы не собой.
— Хмм. Думаю, мы заберём кинжал и позволим Его Величеству оценить работу. Если он впечатлится — мы вернёмся. А ты… приведи сына в порядок.
Отец кивнул:
— Такого больше не повторится. Передайте королю наше почтение.
Солдаты ушли, не сказав больше ни слова, забрав мой кинжал. Я стоял, не в силах двинуться. О боги, никогда в жизни мне так не хотелось бежать прочь. Но я остался — как прибитый к земле — рядом с отцом. Мы молча смотрели, как солдаты расправляют крылья и взмывают в небо.
— Что я сказал, Миша?
— Я не знал, что они здесь! Честно, я....
Моя голова резко дёрнулась в сторону, и тело последовало за ней — тыльная сторона его ладони со всей силы ударила меня по щеке. Глаза мгновенно наполнились слезами, но я заставил их не упасть. Если заплачу — будет хуже.
— У тебя есть проблема, Миша. Ты слишком. Много. Пиздишь.
Его ботинок впился мне в живот, и я вскрикнул, скрутившись пополам.
— И мы ЭТУ проблему решим. Чтобы в следующий раз, когда судьба постучит в дверь, ты НЕ СМОГ ВСЁ МНЕ ЗАПОРОТЬ! — взревел он, его глаза вспыхнули оранжевым.
— Папа… пожалуйста… — прохрипел я, пытаясь вдохнуть.
Он схватил меня за лодыжку, и я почувствовал, как меня тянут по снегу к дверям, встроенным в землю.
К бункеру.
Я не хотел туда спускаться.
— Нет, пожалуйста! Прости! Я буду лучше! Я обещаю! ПРОШУ!
Он меня даже не слышал.
Одной рукой он сорвал дверцы с петель и распахнул их — я покатился вниз по деревянной лестнице и ударился о промёрзший земляной пол. Когда я поднял голову, его силуэт стоял на фоне багряного заката. Без единого слова он хлопнул дверями. И тьма сомкнулась надо мной.
— ПАПА!!!
Рычание вырвалось у меня из груди, и я оттолкнул воспоминание, будто горячий уголь. Я начал собирать инструменты. Мне нужно было что-то сделать.
Что-то создать.
Что-то порезать.
Выплеснуть ярость — только бы заглушить эхо прошлого, которое, казалось, никогда не оставит меня в покое.
Глава 9
Групповухa и убийство.
Да, звучит как ещё один обычный выходной — вот только сейчас я смотрел в лицо уёбка, которому недолго осталось жить. И виноват в этом он сам — потому что оказался крысой, да ещё и ебанутой.
— Я КЛЯНУСЬ, БЛЯДЬ, Я НИЧЕГО НЕ ДЕЛАЛ! — завизжал Фрэнк, весь в поту, как свинья на бойне.
Эш поднял болторез.
— Да, видишь ли… мы знаем, что ты делал, Фрэнк.
— И мало того, что мы точно знаем, что это был ты… ты ещё и лапы протянул к моему Кролику.
Талон вздохнул. — За одно это мне придётся забрать твои руки, Фрэнк.
— Что такое “Кролик”?! Я не знал, что трогаю что-то твоё, Тал!
Я поднял газовую горелку и щёлкнул кнопкой.
— Но ты тронулся, Фрэнк. Ту девчонку. С кроличьими ушками. Которая ясно сказала “не трогай меня”.
Он побледнел — вспомнил.
— А раз мы знаем, что ты стукач, есть одна проблемка, которую нужно решить. Ты дал клятву, когда вступал в банду. В семью. Какая там клятва, Фрэнк?
— П-пожалуйста… — замотал он головой.
— Это не начало клятвы, — рявкнул Роудс, от чего Фрэнк дёрнулся в кресле. Мы привязали его к стулу, который был намертво