Я замерла, прежде чем оторвать ему голову.
А ведь… он не ошибался.
— Возможно, я только учусь, что мне нравится.
— Ага? Ну, мы все учимся. Ничего плохого. Живи чуть свободнее. — Он похлопал меня по бедру. — У меня ощущение, что ты никогда по-настоящему не расслаблялась.
Я не ответила. Потому что он был прав.
Трудно «расслабляться», когда тебя растили в Монтагью. Я тренировалась быть шпионкой так долго, что это стало смыслом жизни с шестнадцати. До этого — учёба, магия, академия, план, план, план. А теперь я в миссии — как пятилетний ребёнок, которого завели в магазин сладостей и сказали: «Смотри. Но руками не трогай».
Мы свернули с хайвея на старую дорогу, и мне пришлось наклониться вперёд, щурясь. Из ниоткуда у конца дороги вырос маяк.
Трудно было представить, каким маяк выглядел в оригинале, потому что сейчас? Сейчас он был полностью покрыт граффити. И не каким-то там кустарным, а реально офигенным граффити. Настенные росписи, портреты, надписи — слишком много всего, чтобы охватить взглядом, да мы и находились далеко, чтобы оценить всё как следует. Я подняла глаза выше и… увидела его.
— О, боги, — выдохнула я. — Эш, это…?
— Ага. Этот псих снова за своё.
— Снова? — я вскинулась, отчаянно вглядываясь вверх, где Феликс почти на вершине маяка карабкался по стене, как человек-паук. — Да что за нахрен он делает?! Он же сейчас навернётся и свернёт себе шею!
Мне бы, конечно, жизнь упростило, если бы он свернул… но я списала всплеск паники на нормальное человеческое чувство: никто не хочет видеть, как кто-то, демон он или нет, летит вниз с высоты, превращаясь в кровавое пятно.
— Да, — вздохнул Эш. — У Феликса такое бывает. Иногда ему нужно выпустить пар. Это его безопасное место. Внутри он всё устроил: кухня, спальня, ванная. Иногда мужчине нужна своя пещера, когда его что-то выбило из колеи. Слушай, — сказал он, ставя машину на парковку у подножия маяка. — Есть шанс, что он не обрадуется, если мы ворвёмся. Особенно если он творит. Он реально психует, когда нарушают его рутину, пока он не закончил. Так что если он сорвётся — не принимай на свой счёт.
— Ладно, — ответила я и потянулась к дверной ручке.
Мы вышли и встретились у капота машины. Огромный корпус маяка возвышался над нами — я запрокинула голову так резко, что чуть не упала назад. Феликс уже забрался почти на самый верх, с баллончиками краски в руках, заканчивая свой очередной шедевр. Под таким углом ничего было не разглядеть.
— Заходи. Мы сейчас поднимемся. — Эш подвёл меня к входной двери и открыл её. — Помни, если он ведёт себя как маленькая сучка — это не из-за тебя. Это потому, что он иногда и есть маленькая сучка.
С мерзкой ухмылкой он захлопнул дверь. Я услышала глухие движения по стенам. Ага. Он, небось, тоже ползает снаружи, как Спайдермен.
Раз уж оба идиота заняты, я решила найти туалет. Попав в маячную квартиру Феликса впервые, я просто обомлела. Это место они явно держали в тайне. Я не видела ни единого упоминания об этом ни в одном из досье по «Изгнанным».
Эшланд сказал правду — это место чертовски крутое.
Стены были полностью утыканы картинами, написанными прямо на кирпиче. Логично: с такими закруглёнными стенами полотна особо не повесишь.
Одна картина особенно выделялась — гигантский пейзаж с красивым замком и драконами в небе. Но по всей картине жирно красовался огромный красный крест, нарисованный поверх, и слова RISE UP, выполненные в грубом граффити-стиле.
В центре стояли диваны, а на стене висел телевизор. Пол был накрыт огромным ковром, словно из меха белого медведя с длинной шерстью — синтетика, конечно, но выглядело впечатляюще. Диваны — неоново-зелёные, да и по всей комнате разбросаны яркие неоновые акценты.
Как бы мне ни хотелось порыться, мне очень нужно было в туалет. Найдя нужную дверь я ее открыла.
— Слава богам, — выдохнула я, увидев маленькую, но симпатичную ванную. Винтажная ванна на ножках стояла у стены, и меня уже не удивляло, что на её внешней стороне было всё заляпано неоновой краской. Видимо, когда Феликс в творческом запале — ничто его не останавливает.
Грохот сверху и последующий рёв заставили меня едва не обоссаться на месте, поэтому я поторопилась закончить. Что же так взбесило Феликса после того, что я видела прошлой ночью?
Вспышка воспоминания — я стою на четвереньках, а он трахает меня в рот — заставила меня выругаться, и я слишком сильно нажала на дозатор мыла. Тот сместился, упал в раковину и разбился к чертям. Прекрасно.
Я поставила маленькое ведро на раковину и начала собирать крупные куски. К счастью, их было немного. Но когда я потянулась за последним осколком, очередной взрыв сверху заставил меня дёрнуться — и я порезала руку.
— Блядь!
Я включила воду и подставила руку — кровь уже текла. Второй рукой я распахнула дверцу аптечного шкафчика в поисках пластыря. Пластырей не было, зато было полно пузырьков с таблетками и ещё больше лубриканта.
Что за нахрен?
Наклонившись ближе, я прочитала названия лекарств — и полностью запуталась.
Лоразепам. Оксикодон. Риталин. Клоназепам.
Демоны, оказывается, принимают человеческие лекарства от тревожности, СДВГ и боли?
Это не вязалось ни с одной картиной мира, которую я знала. Но дальше изучить я не успела — дверь в ванную вылетела внутрь.
— Да что за херня?! — заорала я. — Я могла тут вообще задницу подтирать!
— Я чувствую кровь. Что произошло? — дыхание Эша было тяжёлым, а глаза… глаза светились.
— Порезала руку из-за того, что вы двое там наверху решили устроить рестлинг, — огрызнулась я, поднимая раненую ладонь. Порез был рваный, глубокий и кровил всё сильнее.
Эш схватил полотенце и туго замотал мне ладонь.
— Пошли. Это нужно нормально обработать. У него в кухне есть кое-какие запасы.
— А где Феликс? — пробормотала я, идя за ним вверх по лестнице.
— Заканчивает проект. Он почти готов. Я решил, что лучше дать этому психу закончить, чем разрушать маяк ещё больше.
Наверху открылось пространство, похожее на лофт. Кухня, стол, качественная мебель — всё выглядело дорого.
— Иди сюда, кролик. Дай посмотрю на твою руку, — сказал Эш и, подойдя к кухонному острову, просто подхватил меня за бёдра и усадил на столешницу, будто я ничего не весила.
— Табуретки вот там тоже бы подошли, — заметила я, указывая на стол.
— Ой, извини. Ты