Отличное начало.
— Вперёд, дети, — говорит Эйлин. — Пять, четыре, три, два, один…
В наушниках звучит вступительная мелодия. Я лихорадочно ищу в себе остатки здравого смысла. Никогда не был тем, кто легко допускает прикосновения. И уж точно не начну с Люси. Повторяю про себя как заклинание: «не трогай Люси, не трогай Люси». Плечи расслабляются, я усаживаюсь поудобнее и делаю вид, что не чувствую тепла, идущего от неё. Она вдыхает — резко, нервно — и я стараюсь не обращать внимания.
— Привет, Балтимор. В эфире «Струны сердца» на волне «101.6 ЛАЙТ FM». Я — Эйден Валентайн, и сегодня у меня в студии особенная гостья. Она останется с нами надолго, так что встречайте как следует, ладно?
Я киваю Люси. На экране за её спиной вижу, как лента соцсетей начинает оживать. Линия звонков пока пуста — но это ненадолго.
Уголки её губ приподнимаются.
— Привет, ведущий «Струн сердца», Эйден Валентайн, — она склоняется ближе к микрофону, будто выглядывает из крошечного окошка и шепчет городу в самое ухо. Ряду домиков вдоль булыжников Феллс-Пойнт, домам на холмах за гаванью, краснокирпичным церквям Маленькой Италии, высоткам Харбор Ист — весь город затаивает дыхание. Её улыбка становится шире. — Привет, Балтимор.
Она произносит название города так, как делают только местные: плавно, в два слога. «Балмор».
Я улыбаюсь:
— Хочешь представиться нашим слушателям?
Люси глубоко вдыхает и пожимает плечами.
— Я — Люси, — говорит она, бросая на меня взгляд. В её голосе звучит решимость. — И, возможно, вы сможете помочь мне разобраться с одной проблемой.
Линия звонков вспыхивает, как рождественская гирлянда.
«Струны сердца»
Люси Стоун: «Это… это что, люди звонят?»
Эйден Валентайн: «Угу».
Люси Стоун: «Чтобы поговорить со мной?»
Эйден Валентайн: «Именно».
Люси Стоун: «Ого. Ну что, Балтимор, готовься разочаровываться».
Эйден Валентайн: «Готовься влюбляться, Балтимор».
Глава 11
Эйден
Вечер понедельника
— Какие черты тебе нравятся в партнёре?
Лицо Люси вспыхивает розовым в свете мониторов. Она тянется почесать ухо, задевает наушники, морщится, потом сцепляет пальцы в замок на коленях.
— Даже не знаю, — медленно произносит она. — Кажется, я никогда об этом толком не задумывалась.
— Серьёзно?
Она пожимает плечами:
— А люди что, составляют такие списки?
— Не обязательно, — улыбаюсь я. — Но хоть какое-то представление обычно есть.
— Эйден, я же буквально здесь потому, что у меня ничего не выходит со свиданиями. Придётся сначала научиться ползать, прежде чем бегать.
Я смеюсь:
— Ладно, аргумент принят. Начнём с простого. Есть какой-нибудь знаменитый краш?
Румянец усиливается. Это неожиданно — и чертовски мило.
— Не хочу тебе говорить, — бормочет она.
— Потому что… — Она тяжело вздыхает и упрямо отводит взгляд. — Просто не хочу. Давай поговорим о чём-нибудь другом.
— Ни за что.
— Что? Почему?
— Потому что теперь мне жизненно необходимо знать. Пока не скажешь — не продвинемся дальше.
Она сжимает губы, скрещивает ноги, потом резко их распрямляет. Наклоняется вперёд и что-то невнятно бормочет в микрофон. Я не понимаю ни слова — и уверен, что слушатели тоже.
— Что?
Она бросает на меня обречённый взгляд.
— Алан Алда24.
Из меня вырывается хохот:
— Что?!
— Вот почему я и не хотела говорить.
Я не могу остановиться. Смешно и от самого ответа, и от боевого выражения на её лице.
— Сколько ему, лет восемьдесят?
— Восемьдесят восемь. И нет, я не говорю, что он мне нравится сейчас. — Она закатывает глаза. — Я имею в виду Алана Алду из семьдесят четвёртого. «Ястребиный глаз» Пирс25 был лапочкой.
Вздыхаю.
— Из «МЭШ»26? Сериала про Корейскую войну?
— Его до сих пор вечно крутят по телевизору, — мрачно оправдывается она.
Я смеюсь ещё сильнее. До боли в животе. Я давно так не смеялся.
Люси пытается уставиться на меня испепеляющим взглядом, но в уголках её губ появляется улыбка.
— Ты уже всё, отошёл от шока?
— Ни за что. Это со мной навсегда.
Я кусаю нижнюю губу, пытаясь сдержаться. Безуспешно — вырывается ещё один смешок.
— Значит, можно с уверенностью сказать, что тебя привлекает чувство юмора. — Я выдерживаю паузу. — И мужчины преклонного возраста в военной форме.
Вечер среды
— О чём хочешь поговорить сегодня?
— Только не о знаменитых крашах, это точно.
— Ладно. А как насчёт идеального свидания?
Она моргает, абсолютно невпечатлённая:
— Эйден. — Вздыхает.
— Ну а что?
— Я думала, мы уже выяснили, что я в этом ничего не понимаю.
— А я вроде как пообещал помочь тебе разобраться. Ну как ты собираешься встретить свою идеальную пару, если даже не представляешь, как бы ты хотела провести с ней вечер, м-м?
Люси прищуривается. Сидит, поджав ноги, и крепко сжимает мою кружку с кофе. Ту самую, которую каким-то чудом снова нашла, несмотря на новое тайное убежище. Пар стелется вокруг её лица, волосы рассыпаны по плечам.
— Это не имеет значения, — бормочет она.
Я улыбаюсь:
— Опять ты за своё.
— Нет, я не кокетничаю, — говорит она. — Просто… разве важно, чем именно мы занимаемся? Мне не принципиально, куда идти. Главное — чтобы время было хорошее. С нужным человеком.
Я смотрю на неё. Она — на меня.
— То есть… прогулка по Кантонскому прибрежному парку?
— Я люблю гулять.
— Сейчас февраль.
— Есть такая штука, как пальто, Эйден.
— А если, скажем… — я выбираю максимально нелепый вариант, — кто-то пригласит тебя на реконструкцию исторической битвы в Форте Макгенри27?
Она морщится:
— Ну… это, наверное, было бы познавательно.
— А если он захочет, чтобы ты надела чепец и кринолин?
— Ты чего-то недоговариваешь.
— А если попросят размахивать флагом и петь «Звёзды и полосы навсегда»28?
— Эйден Валентайн, это, случайно, не твоя тайная фантазия?
— Нет. — Хотя, признаюсь, представив Люси в чепце… мысленно беру свои слова назад. — А если свидание пройдёт на парковке у заброшенного «Бургер Кинга»?
— Меня собираются там убить?
— Я просто хочу, чтобы ты признала: есть такие места, куда тебе действительно хотелось бы пойти. У тебя может быть мнение. Это не запрещено.
Она поджимает губы, хмурится. Пальцем водит по краю кружки. Бросает взгляд в мою сторону — и тут же отводит глаза.
— Что?
Она сдвигается на стуле:
— Ничего.
— Ага. Это точно не «ничего». Ты знаешь ответ.
— Нет, я…
— Знаешь. Говори.
— Я не хочу, чтобы ты надо мной смеялся
Что-то болезненно сжимается внутри. Я думал, мы уже прошли этот этап, но Люси до сих пор уверена, что её желания — это глупо. Что их стоит стыдиться. Кто заставил её так думать? Отец Майи? Кто-то ещё?
Я прижимаю ладонь к груди, словно даю клятву:
— Клянусь, не буду.
— Мне