Каждый. Раз.
В голове вспыхивают запахи: хлорка, дезинфекция, стерильность.
— Когда Майя была совсем крохой, она по полночи плакала, — говорит Люси, не замечая, как я каменею. — Я пела ей эту песню, чтобы успокоить, но так уставала, что постоянно забывала слова. В итоге пела один припев.
Она поворачивается ко мне. Её улыбка гаснет, когда она видит моё лицо.
— Что случилось?
Я качаю головой, с трудом выныривая из воспоминаний, которые до сих пор режут по-живому.
— Ничего, — выдавливаю. Прочищаю горло, поворачиваюсь к пульту, листаю музыкальную библиотеку, действуя на автомате. — Ты всё-таки романтик, да?
Глупая колкость, которой я не позволял себе с первого эфира. Но снова тону в ней.
Она поднимает подбородок, хмурится.
— А говорить это обязательно с таким тоном?
— Я не… — начинаю, но знаю: она права.
Я именно так сказал. Не с добром. И сейчас я не в состоянии притворяться. Всегда спасался дистанцией от сильных эмоций — это мой щит, то, что помогло выжить. А с Люси я про него забыл.
А ведь она сюда пришла не за мной. Она ищет пару. Нужно помнить об этом.
— Луи Армстронг, — жму на кнопку чуть сильнее, чем нужно. — По заявке.
Даже не утруждаю себя прощанием со слушателями. Просто запускаю песню и тут же сдёргиваю наушники, чтобы не слышать вступления. Бросаю их на стол — глухой стук.
Тянусь к кофейнику — просто чтобы занять руки.
— Налить тебе?
— Нет, спасибо, — отвечает она медленно, с осторожностью, пытаясь понять, почему я так скис после её заявки.
Кожа кресла тихо скрипит, когда она меняет позу.
— Если пить кофе поздно, потом не усну. А у меня с утра смена.
Я хватаюсь за смену темы, как за спасательный круг. Вернуться бы на нейтральную территорию, где я снова не мудак.
— Ты точно справишься? Не вымоталась?
Она пожимает плечами.
— Привыкаешь. Ребёнок и недосып — вещи совместимые. А парни на работе знают, что я в проекте, так что… — снова пожимает плечами. — Пока всё окей.
— Где работаешь?
Мы уже две недели сидим здесь по вечерам, а я до сих пор не знаю, чем она занимается.
— В автомастерской. Там и запачкалась, — она поднимает руку, показывая пальцы: на костяшках чёрная полоска грязи. — Профдеформация. Думаю, я вечно в пятнах. Один тип как-то сказал, что это отталкивает. Мол, слишком «мужская» профессия.
— «Мужская»?
— Он имел в виду — грубая.
Дебил.
— Надеюсь, ты врезала ему под дых.
Она вздыхает, плечи опускаются. На лице появляется то самое выражение — будто она дура, что снова чего-то ждала от мира. И мне это выражение хочется стереть.
— Хотела, — шепчет она. — Жаль, что не хватило смелости.
Я наливаю себе кофе, всё ещё на взводе.
— Мастерская здесь, в Балтиморе?
— Угу. В Феллсе. Та, с синей крышей.
Я знаю её. Проезжал мимо сотни раз.
— Кажется, Джексон менял там масло.
— Правда? — Она улыбается и склоняет голову. — А у него какая машина?
— «Хонда Цивик», — раздаётся голос с порога.
Я едва не проливаю кофе — даже не услышал, как он вошёл.
— Выиграла приз за безопасность в 2022-м. Отличные показатели при лобовом столкновении, — добавляет Джексон.
— Здорово, — говорит Люси, сдерживая смешок.
— Ага, — он захлопывает за собой дверь, полностью игнорируя моё существование.
В руках у него коробка печенья Бергер. Он протягивает её Люси:
— Хочешь?
Моё настроение стремительно катится в бездну.
Он всегда так делает. Появляется из ниоткуда, когда мы с Люси одни. Нарушает график. Бросает на меня странные взгляды. Будто специально хочет достать.
И, чёрт возьми, у него это получается.
— Тут, знаешь ли, тесновато для третьего, — бурчу я, злой на песню, на Джексона и на самого себя.
Люси замирает, рука останавливается на полпути к коробке. Оба поворачиваются ко мне. Я сверлю Джексона взглядом.
— Тебе что-то нужно?
Он приподнимает брови.
— Трафик и погода, дружище. Ты же знаешь правила.
Я бросаю взгляд на часы.
— Ещё минут десять, — говорю.
На лице Джексона появляется эта дурацкая, самодовольная ухмылка, которую мне так и хочется стереть кулаком. Он протягивает Люси целую коробку печенья.
— Я обычно захожу после твоего музыкального блока.
— Нет, не заходишь.
— Да, захожу.
— Нет.
— Да.
Люси, грызя печенье, с интересом переводит взгляд с него на меня:
— Мне уйти? Или вам лучше выяснить это наедине?
— Нет, я сам уйду. Всё равно надо поесть, — откидываюсь в кресле.
На самом деле мне просто нужно выдохнуть. Пространства в этой крошечной студии и без того мало, а втроём здесь и вовсе тесно. Всё внутри скручено, перевёрнуто — песня всколыхнула старые воспоминания, и теперь они ноют где-то под рёбрами.
Мне просто нужно немного времени. Я протягиваю Джексону наушники:
— Твои.
Он смотрит с лёгким недоумением:
— Благодарю за возможность делать свою работу.
Я сдерживаюсь из последних сил, чтобы не врезать ему по плечу. Но оборудование стоит как крыло от «Боинга», и я не могу позволить себе повредить хоть одну деталь. Поэтому выхожу спокойно и направляюсь в комнату отдыха.
На автомате хватаю овсяное пирожное Little Debbie33 — то, что Джексон не успел конфисковать, — и начинаю крошить его на мелкие кусочки, жуя с раздражением, поглядывая в сторону студии.
Джексон и Люси склонились друг к другу, о чём-то разговаривают. Наверняка обсуждают статистику «Хонды». Он точно из тех, кто знает руководство по эксплуатации наизусть. А она ведь автомеханик — ей, вероятно, интересно.
— Ты отвратительный сводник, — раздаётся голос Мэгги, которая возникает буквально из воздуха.
Я вздрагиваю и чуть не давлюсь. Она с силой хлопает меня кулаком по спине — жест, в котором заботы не больше, чем в ударе молотком.
— Напоминаю: твоя задача — найти ей парня.
— Разве не этим я и занимаюсь?
Мэгги щурится:
— Правда? Ты не даёшь ей поговорить с кем-то больше трёх минут.
— Три минуты — средняя длительность звонка.
— Вы в эфире уже две недели, Эйден.
— Рим тоже не за один день построили.
— Ты обрываешь наших слушателей.
— Я даю ей возможность пообщаться с разными людьми. Всё должно идти своим чередом. Она не влюбится с первого звонка — это нереалистично.
— Нереалистично? Или ты просто не хочешь, чтобы это стало реальностью?
Она упирает руки в бока и смотрит на меня сурово:
— Это для тебя проблема?
— Что именно?
— Ты знаешь, что.
Я скрещиваю руки на груди:
— Не знаю.
Она достаёт из кармана служебный телефон — тот самый, что мы