Но этот случай был настолько единичен, и опять же, тогда нынешний английский премьер был молод. Вся его дальнейшая карьера, напротив, была скорее доказательством разума и продуманности действий оксфордского отличника, который к моменту описываемых событий уже целых шесть лет занимал свой высокий пост, умело балансируя на противоречиях между либералами и консерваторами. Ну, допустим, психанул, разнервничался, запаниковал и дал приказ меня уничтожить. А что он этим мог добиться? На трон заступил бы «мой» младший брат Михаил, возможно, куда более мягкий и менее решительный, но, по сути, личные качества нового императора ничего не меняли — отношения с Великобританией после моего убийства были бы безнадёжно испорчены, причём до такой степени, что в любой момент могла вспыхнуть новая всеевропейская война, только с совершенно иным раскладом. В ней вполне могли схлестнуться Англия и Франция, с одной стороны, и Германия с Австро-Венгрией с другой. Причём Россия скорее всего оказалась бы в союзе с последними, дабы отомстить за безвинно погибшего императора, рейтинг которого в стране был весьма высок. Вот как — я уже заговорил о себе в третьем лице, так и до мании величия недалеко, а там и культ личности…
Я усмехнулся и собрался строить мысленную цепочку дальше, но в это время в дверь палаты постучали.
— Да, да, открыто! — честно говоря, я немного заскучал, залечивая свою рану, а вместе с этим стуком появлялась надежда на новое общение.
— Ваше Величество, к Вам Георгий Дмитриевич Маврокордато и Николай Степанович Батюшин, — сообщил мне лейб-медик Боткин.
— Заходите, господа, милости прошу!
Оба чиновника — гражданский и военный — зашли энергично и уверенно. Это были кадры, выращенные мной. Не знаю точно, какими они были в прошлой реальности, но сейчас их ум, умения и бульдожья хватка меня вполне устраивали.
— Ваше Величество, мы изо всех сил тянем за английскую ниточку, — аккуратно начал Николай Степанович.
— Слишком сильно не тяните, господа, а то как бы не порвалась, — я улыбнулся.
— Рады видеть Вас в хорошем и бодром настроении, Ваше Величество, — продолжал Батюшин. — У нас для Вас очень неожиданная информация. Представитель Британского посольства сообщил нам, что в Сараево едет никто иной, как сам сэр Уинстон Черчилль с посланиями от премьера Асквита и Вашего кузена короля Георга V. Встреча может состояться уже завтра утром.
— Да, события всё интереснее и интереснее. Просто не министр внутренних дел, а почтальон, — я улыбнулся. — С толстой сумкой на ремне…
— Конечно, с толстой, и не с одной, — поддержал мою шутку Маврокордато. — У него всегда с собой чемоданы сигар, бутылок с виски и банок с черепашьим супом от фирмы «Heinz». Это не человек, а настоящая машина, съедающая на завтрак дюжину яиц, двухфутовый стейк на обед, и один Бог знает сколько всего на ужин. При этом он умудряется выпивать в день по литру виски, мешая его периодически с шампанским, и всё время пускать дым, не вынимая сигару изо рта.
— Всё это более чем интересно, но вот вопрос — зачем он едет и почему премьер-министр и король прислали разные письма, а не объединили свои мысли в одном письме?
— Утро вечера мудренее, Ваше Величество. Завтра всё узнаем, а пока отдыхайте и восстанавливайте силы. Без Вас России конец! — произнёс Маврокордато и мягко улыбнулся.
Глава 78
Впечатления от встречи с Уинстоном Черчиллем у меня остались самые яркие. Интересно было увидеть его сорокалетним, в самом расцвете сил, молодого, бодрого и энергичного. Наша встреча проходила за завтраком, и благодаря моему, унаследованному от оригинала, прекрасному английскому языку, мы смогли остаться вдвоём, отказавшись от услуг переводчиков.
Меня предупредили, что в поведении Уинстона Леонарда Спенсера чётко прослеживаются периоды активности и депрессии. Сейчас явно был первый из двух. Несмотря на раннее утро, на столе стояла бутылка любимого напитка британского политика. Это был виски «Johnnie Walker Black Label» с купажом класса де-люкс и сроком выдержки не менее двенадцати лет. Меня уже просветили по поводу того, что бутылки с любимым виски Черчиллю бесплатно поставлял сам сэр Александр Уолкер (внук легендарного Джонни Уолкера). Уверен, что в обмен на определённые поблажки и преференции.
Также мне было хорошо известно, что Черчилль весьма радикален в спорах и воспринимает политические переговоры как битву на войне, однако, при этом, если какой-то путь не приводил к желаемому результату, он не пытался пробить головой стену, а искал другие возможности.
Пока же мой визави молчал, полностью отдавшись процессу поедания огромной спелой дыни, ловко орудуя ножом и вилкой. Выражение его лица при погружении каждого сочного и ароматного кусочка фрукта в рот было непередаваемым. Он явно испытывал глубочайшее чувственное наслаждение от сочетания любимого напитка и прекрасной дынной плоти. Мой завтрак был куда более прозаичен — омлет с беконом и жареными томатами. От виски я категорически отказался, сославшись на слабость после ранения. Не хватало ещё, чтобы этот буйвол меня перепил, с него станется.
Жидкость в бутылке уже преодолела экватор, когда Уинстон наконец заговорил.
— Ваше Величество, у меня к Вам два письма, с какого предпочитаете начать?
— Это напоминает мне о выборе между двух известий — хорошем и плохом…
— О, ну что Вы, оба письма чудесны.
— Вы потрудились ознакомиться с их содержанием? — мне почему-то захотелось вывести из себя этого любителя всех удовольствий жизни.
— Безусловно, не могу же я принести Вам кота в мешке, — Черчилль жизнерадостно захохотал и подмигнул мне. У меня же от подобной наглости немного задёргался глаз.
— А потому, — продолжал он, — предлагаю не тратить время на титулы, прелюдии, обсуждение погоды и прочую светскую чепуху, а сразу приступить к делу. Вы не будете против, если я наслажусь сигарой? Угощайтесь, это просто неземное блаженство!
— Благодарю покорно, но откажусь.
— Как знаете, — Черчилль достал из внутреннего кармана пиджака сигару своей любимой марки «Romeo Julieta», а также маленький карманный пробойник, которым сделал отверстие в извлечённой сигаре.