— Триста пятьдесят рублей или я разозлюсь, — мрачно заявил Фёдор. Звучало очень по-опереточному. Ему даже стало немного стыдно за себя.
В этот момент дверь в глубине зала распахнулась и в комнату впорхнула молоденькая девушка. Лет шестнадцати, не больше.
— Папенька! На подкладку шелк или коленкор?
— Ну какой коленкор⁈ — возмутился господин Кимос. А потом испуганно глянул на Фёдора и увидел, что тот смотрит на девушку. — Так. Иди работай. Шелк поставь. Иди. Давай-давай. Не видишь, я тут с человеком разговариваю!
Он явно испугался. Оттянул воротник, сглотнул и, пряча глаза, пробормотал:
— Да-да, конечно. Извините. Да, сейчас. Вот. Вот всё что есть, — он выложил на прилавок тоненькую пачку ассигнаций.
Фёдору стало неуютно. За кого его тут принимают? Он хотел взять деньги и уйти, но всё-таки решил пересчитать. Сто, сто пятьдесят, сто девяносто… Двести восемьдесят пять.
— Двести восемьдесят пять? — удивленно спросил он портного.
Господин Кимос жалобно заныл, что денег нет, месяц был неудачный, это всё что есть. Он схватил кожаную куртку, вручил ее Фёдору. Тому становилось всё неприятнее. Блин, да что же он творит? Засунув ассигнации в карман, он вышел из ателье. Новая авиаторская куртка оказалась у него в руке. Он даже на секунду подумал вернуть ее. «Хотя, к черту. Заберу себе, а деньги доложу из своих, — подумал он. — Какая неприятная работенка. Добью список и буду считать, что свой моральный долг тоже закрыл».
* * *
— Леонард Владимирович, — кивнул Фёдор, заходя в комнату.
— Проходи, мой мальчик, — улыбнулся хозяин кабинета. — Присаживайся. Познакомься, это Борей.
Сидящий за столом блондин в щегольском черном костюме лениво кивнул.
— Борей, это Фёдор Сорока. Наше молодое дарование. Ты что-то хотел мне сказать?
— Да, — несколько замялся Фёдор, косясь на Борея. — Я заехал туда, куда вы меня попросили…
— Говори смело. Всё прошло нормально?
— В принципе, да. Вот, — Фёдор выложил конверт с купюрами на стол. — Я там на бумажке написал, от кого сколько…
— Полюбопытствуем. Так. От госпожи Франко, от Кимоса, Иванов, Гиря. Всё в полном объеме. Неплохо-неплохо. Ты молодец. Что ж. Хорошая работа требует хорошей оплаты, — Леонард забрался в конверт и отсчитал несколько купюр. — Твоя доля.
— Ну… Я…
— Бери, бери. И вот еще. Посмотри на этот список. Завтра сможешь нанести им визит? Там фамилии, адреса и суммы.
— Леонард Владимирович…
— Борей, заскочи с утра за Сорокой. Поедете вместе. Вопросы есть? Вопросов нет. Очень на вас, мои мальчики, рассчитываю. Кстати, Фёдор, у тебя новая куртка? Тебе идёт.
Борей слегка фыркнул.
«Ладно, — подумал Фёдор. — Деньги лишними не будут».
* * *
— Господин Никифоров?
— Возможно.
— Мы от господина Дювалле. Господин Никифоров! Ну, что же вы так, куда же вы бежите? Мы ведь тоже умеем бегать, господин Никифоров…
— Можно поговорить с господином Кацем? Нету дома? А можно мы зайдем посмотрим? Нет?
Выбивая ногой в дверь, Фёдор придерживал почти заживший бок.
— Борей, вон того толстого лови! В твою сторону бежит!
* * *
Ликовские бани были довольно известным местом. Не самым дешевым, но с серьезной репутацией. Отдельное крыло для особых гостей. Парные, бассейны, кабинеты.
Завернувшись в простыню, Фёдор сидел за столом лениво и жевал копченое мясо. Народу собралось немного, человек десять. Леонард Владимирович, сходив в парную и нырнув в бассейн, ушел по делам, взяв с собой пару незнакомых Фёдору ребят. Остальные отдыхали душой и телом. Кое-кого Фёдор знал по спортзалу в Лиге, но некоторых видел впервые.
— Вот не нравишься ты мне, Сорока, — заявил Борей, глядя на парня осоловевшими глазами.
Фёдор вскинул бровь, но ничего не ответил.
— Отстань от парня, — вступился Берёза, боксёр, которого Фёдор знал по Лиге. Тот иногда участвовал в боях в среднем весе.
— Вот не нравишься. Есть в тебе что-то такое, Сорока. Скрытное.
Фёдору было лень отвечать. Вообще Борей был мужик неплохой, но всех окружающих не любил. Всё время ходил с таким выражением лица, как будто чувствовал неприятный запах.
— Ты ничего не прячешь от нас, Сорока?
Фёдор отвернулся и закатил глаза. Может, врезать Борею? Прямо по носу. Ладошкой. Не сильно. Чтоб кровь пошла. Видно же, что он его просто провоцирует. Причем, похоже, от скуки. Жаль, настроение благостное, драться не хочется.
— Что ты такой злой? — не унимался Берёза. — Расслабься, выпей еще. Вон в кабинет сходи.
Берёза кивнул на дверь в соседнее помещение, откуда раздавался женский смех и радостные взвизги.
— Фу, — отмахнулся Борей.
— А я, пожалуй, схожу, — поднялся Берёза, повел плечами, пригладил лысину и расправил длинные усы. — Сорока, двинули?
— Попозже.
— Ну, смотри сам. Вы как тут драться начнете, вы меня позовите, интересно будет посмотреть.
— Смерд, — лениво сказал Борей, когда Берёза скрылся в соседнем кабинете и количество визгов там сразу увеличилось. — Понаехали со своих деревень и строят из себя… Лет сто назад он бы тут с нами за одним столом не сидел. Гибнет империя. Когда дворянство вместе с этими…
Борей замолчал, потом с ненавистью посмотрел на рюмку коньяка. Выдохнул и залпом выпил.
— Может ты и прав, Сорока. Может и правильно, что скрываешь.
— Да ничего я не скрываю, — лениво ответил Фёдор.
— Скрываешь, скрываешь. У тебя, Сорока, такая рожа наивная, что в жизни не поверю, что за ней ничего нет. Ты смотри, осторожнее, со мной шутки плохи. А с Лео нашим тем более.
— Кстати, — решил отвлечь его Фёдор, — вот давно хотел спросить. Я думал, что Леонард только Лигой занимается. А выходит, что ещё и деньги в рост даёт?
— Он много чем занимается. И деньгами, и Лигой, и тотализатором. Игры держит, казино. Еще девочки, спиртное, — Борей кивнул на дверь соседнего кабинета.
— Ну, не похож он на главаря… главу… как это называется. На главного преступника, в общем.
— Он и не главный. Есть люди над ним. И что значит преступник? Это же разговор не про какое-нибудь абстрактное зло. Это разговор про деньги. Там, где деньги, там и появляются люди, которые ими занимаются. Всё просто.
— И закон нарушают?
— Закон — это правила государства, чтобы кроме старых семей никто не богател. Боятся они конкуренции. И правильно боятся. Сорока, ты же не из Бархатной Книги?
— Нет, — помотал головой Фёдор. — Деду дали вольного барона после Пятилетней Войны. У князя Васнецова служил. Сотником.
— А моя фамилия в Бархатной Книге вписана. Причем