Взлетев в воздух, руки обвили мою шею. Все еще не открывая глаз, Саша притянула меня к себе и со всей страстью, на какую способна, прижалась губами к моим губам.
Наш поцелуй казался бесконечным — мы все глубже тонули друг в друге, не в силах оторваться даже, чтобы просто перевести дыхание. Еще настойчивее потянув меня на себя, она широко развела бедра и обхватила ими мои, разрешая все, позволяя себя брать, одновременно прося и требуя это сделать — без единого слова, только обжигающими касаниями губ.
Обычно наш секс был быстрым и динамичным, как спортивная тренировка. Сейчас же она отдавалась как девушка впервые отдается парню, который ей не безразличен — с дрожью и восторгом, радостью и мучительным желанием близости. Пока я был в ней, она горячо целовала меня, прерываясь только, чтобы простонать мне прямо в губы, и с каждым стоном я входил в нее все глубже, стараясь наполнить ее собой целиком.
Она словно сняла все запреты — на крики, звуки, поцелуи. Как одержимый, я припадал к ее губам раз за разом, пытаясь напиться их сладостью и нежностью. Я уже знал про ее оргазмы все — как надо толкаться, где гладить и как сжимать. Чувствовал, когда ей хочется нежнее, а когда — грубее и резче. Сейчас же я будто заново исследовал ее — и она постанывала, выгибалась подо мной, двигала бедрами, подсказывая, чего именно хочет. Я следовал за каждым ее движением, ожидая ее оргазма как собственного. Когда же он наконец наступил, нас словно накрыло одной вспышкой, поглотило одной взрывной волной, но не раскидало в разные стороны, а, наоборот, соединило еще крепче.
Даже когда мы кончили, возбуждение все еще носилось по телу, не собираясь утихать — ровно как и мы с ней не собирались останавливаться. Выскользнув из-под меня, Саша ловко забралась сверху и, оседлав, снова прижалась к моим губам. Я даже не знал, что возбуждало больше: ее поцелуи или движения. Она отдавалась без остатка и точно так же без остатка вычерпывала меня. Ее бедра громко и бойко застучали по моим, рождая самые потрясающие звуки на свете. Закрыв глаза, она слегка откинулась назад и продолжила в том ритме, который чуть не свел меня с ума сегодня, но тогда она оборвалась, когда заскрипела кровать. Сейчас же нас это уже не волновало. Кровать не просто скрипела, а вопила, стонала громче нас от того, как мы ее терзали. Если бы соседи не ушли, теперь бы они завидовали нам и с досадой долбились в стену.
Саша кричала без остановки, наплевав на тонкие стены комнаты, на приоткрытое окно — вообще на все. Еще ни разу — ни в одном уголке, где мы уединялись раньше — она не кричала и не стонала так — рвано, горячо, немного хрипло, будоражаще до безумия. Ее грудь прыгала перед глазами, а бедра бешено скакали на мне, подгоняя, почти выдавливая оргазм. Несколько раз я их резко сжимал, пытаясь ее замедлить, растянуть удовольствие, не зная, когда такое же будет в следующий раз. Но остановить разогнавшуюся Сашу было все равно, что остановить ураган. Новая вспышка разорвала нас обоих, прошивая тело, заставляя пульсировать в ней, выплескиваться в нее раз за разом. Тяжело дыша, дрожа от напряжения и разрядки, Саша упала грудью на меня и снова прильнула к моим губам, заводя нас обоих еще для одного раунда.
Это было как сумасшествие — мы словно пробовали все позы, которые не могли попробовать в других местах. Старались натрахаться как на целую жизнь вперед, слиться друг с другом так, чтобы мое сердце билось в ее груди, а ее — в моей. Ее энергия и активность не убывали, заставляя сомневаться, правда ли она кончила три раза до или просто так меня дразнила. Только после четвертого или даже пятого оргазма — я будто разучился считать — ни у нее, ни у меня уже не осталось сил. Вся влажная, уставшая, целиком пропитанная мной, Саша соскользнула с меня и легла рядом, прижавшись всем телом, а я обнял ее так крепко, словно боялся, что все это лишь мираж и она сейчас растворится в воздухе.
Время будто рассыпалось на атомы, которые не собирались обратно. Я не знал, сколько мы так лежали — пять минут, десять или целый час. Тишину разрывало тяжелое дыхание с отголосками недавних стонов — одновременно ее и мое. Под пылающим медальоном громко, отдаваясь грохотом в висках, колотилось сердце, а губы просто горели — она словно разом отдала мне все поцелуи, которые не давала до этого.
Постепенно мы приходили в себя. Думая о чем-то своем, Саша медленно водила пальцем по моей груди, рисуя невидимые узоры, значение которых мне оставалось только угадывать.
— Когда ты сегодня пришел, — вдруг сказала она, — я собиралась к Асе.
Я невольно напрягся. Само ее имя в этой постели казалось неуместным.
— Ей плохо, вот я и хотела побыть с ней немного…
Саша приподняла голову с моего плеча и заглянула мне в глаза.
— Знаешь же, что с ней происходит?
— Знаю, — вздохнул я.
Хотя можно было и не говорить — ответ она прочитала и без слов.
— А я не знала, — после паузы произнесла она, ложась обратно. — Она же на самом деле та еще, тихоня, — Саша улыбнулась. — Все скрывает. Скажи она сразу, я бы, наверное… — она замолчала, будто и сама не зная, что бы тогда. — Совсем ее не любишь?
Я снова вздохнул. У любви много граней — почему об этом никто не говорит? Разных людей можно любить по-разному и не становиться при этом лицемером. Если бы Саша сейчас спросила, люблю ли я ее, у нее было бы больше шансов получить ответ.
— А ты меня любишь? — вместо этого спросил я.
— Не хочешь, не отвечай, — тоже не стала отвечать она.
На пару мгновений все вокруг окутала тишина. С той части лишь наполовину обжитой комнаты словно окатило холодной волной — прямо на наши еще разгоряченные тела. Подцепив сбившееся в комок одеяло, я расправил его и укрыл нас.
— Она знает, да? — внезапно спросила Саша.
Однако прежде, чем я успел ответить, продолжила сама:
— Нет, не отвечай. Не хочу знать наверняка. Пока я не знаю наверняка, можно продолжать как есть.
Она уткнулась лицом мне в грудь, спрятавшись под одеялом чуть ли не с головой, словно замерзла и хотела согреться.
— Ася — мой