Я молча подошёл к ней и кивнул на телефон.
— Включи громкую связь.
Светлана удивлённо посмотрела на меня, но подчинилась.
— Алло, Гена? Ты меня слышишь? — сказала она в трубку.
— Слышу, Света, слышу, — раздался из динамика нервный, дребезжащий мужской голос. — Я тебе ещё раз говорю, идея шикарная, но риски… Понимаешь, если мы влезем в разборки с самим Яровым…
— Геннадий, добрый день, это Игорь Белославов, — перебил его я, стараясь, чтобы мой голос звучал максимально уверенно, спокойно и дружелюбно.
На том конце провода повисла пауза, во время которой было слышно, как Геннадий тяжело дышит.
— Игорь? А… здравствуйте. Очень неожиданно.
— Геннадий, я всё понимаю. Ваши опасения абсолютно оправданны, и я ценю вашу осторожность. Но я вам даю слово, — я сделал небольшую паузу, подбирая слова. — Я всё сделаю очень красиво. Очень элегантно. Репутация вашего канала не не пострадает. Вы получите такое шоу, о котором будет говорить вся губерния. Просто доверьтесь мне.
Я говорил, а сам думал, что сейчас похож на ярмарочного зазывалу, который пытается впарить толпе эликсир от всех болезней. Но, кажется, это сработало.
— Красиво, говорите? — в голосе продюсера прорезался осторожный интерес. — Ну… ладно. Убедили. Действуйте.
Связь прервалась. Светлана смотрела на меня с нескрываемым изумлением и даже, как мне показалось, с восхищением.
Не успели мы обсудить этот разговор, как в дверь снова постучали. На этот раз стук был тихим, деликатным, почти извиняющимся. Я открыл. На пороге стоял курьер в серой форме. В руках он плотный кремовый конверт.
— Господину Белославову, — произнёс он с лёгким поклоном, глядя куда-то сквозь меня, и, не дожидаясь ответа, развернулся и ушёл.
Я закрыл дверь и повертел конверт в руках. Плотная, дорогая бумага, гербовая печать с изображением какого-то хищного зверя. Светлана подошла и заглянула мне через плечо. Я вскрыл конверт. Внутри, на листе такой же дорогой бумаги, каллиграфическим почерком было выведено:
«Его сиятельство граф Всеволод Яровой будет иметь удовольствие принять Вас завтра, во вторник, в шесть часов вечера в своей резиденции».
И ниже — адрес.
Завтра. В шесть вечера. Мы обменялись со Светланой понимающими взглядами. Они решили нас «помариновать». Дать нам целые сутки, чтобы мы сидели в этом золочёном аквариуме, пялились в окно и медленно сходили с ума от неизвестности. Чтобы нервы натянулись до предела и начали звенеть. Старый, дешёвый, но очень эффективный трюк.
Я усмехнулся. Вместо того чтобы впадать в панику, я небрежно, двумя пальцами, взял приглашение и бросил его на стол. Оно проскользило по полированной поверхности и замерло у самого края.
— Ну что, — я повернулся к Светлане, которая всё ещё хмуро смотрела на эту бумажку. — Раз уж у нас неожиданно появился свободный вечер, может, покажешь мне город? А то я в этом вашем Стрежневе ни разу не был. Сходим куда-нибудь, поужинаем.
Она подняла на меня удивлённые глаза. Секунду она смотрела на меня, а потом на её губах медленно, как цветок, расцвела азартная, хищная улыбка.
— А ты, я смотрю, совсем без башни, Белославов, — протянула она, и в её глазах заплясали знакомые черти. — Что ж, мне это нравится. Пошли. Покажу тебе пару таких мест, где даже аристократы боятся появляться после захода солнца. Заодно и проверим, так ли ты хорош, как о себе рассказываешь, или только болтать умеешь.
* * *
Стоило нам выйти из давящей тишины отеля на шумную улицу, как Света тут же преобразилась. Куда только делась напряжённая деловая женщина, которая полчаса назад переживала за репутацию канала? Передо мной снова была азартная, увлечённая журналистка, которая попала в свою стихию.
— Ну что, Игорь, смотри и запоминай. Вот это — Имперский банк, — она небрежно махнула рукой в сторону громадного здания с такими толстыми колоннами, что их, наверное, и вдвоём не обхватишь. — А вон, видишь тот противный шпиль, что втыкается прямо в серое небо? Это и есть логово твоего нового друга, графа Ярового, «Союз Магических Искусств».
Она знала этот город не как турист, который читает путеводитель. Она знала его как охотник знает свой лес. И любила его какой-то странной любовью. Она тащила меня по широченным проспектам. Показывала на дома, в которых жили министры и знаменитые придворные маги. Рассказывала городские сплетни: какой барон в прошлом году проиграл в карты всё своё состояние вместе с родовым поместьем, а какая старая графиня сбежала от мужа с простым конюхом, прихватив все драгоценности.
Вечером, когда ноги у меня уже гудели, Света потащила меня в какое-то модное кафе. Место было пафосное. Приглушённый свет, тихая, занудная музыка, и публика, состоящая сплошь из «золотой молодёжи» — парней с ленивыми лицами и девушек с одинаково надутыми губами. В воздухе стоял такой густой аромат духов, денег и снобизма, что мне стало трудно дышать.
Официант смерил меня презрительным взглядом и предложил «фирменный коктейль заведения». Название у напитка было до того дурацкое, что я его тут же забыл. Что-то вроде «Дыхание туманных гор» или «Последняя слеза единорога».
— Несите, — лениво махнула рукой Света, принимая правила игры. — Попробуем удивить моего друга. Он у нас большой специалист по вкусам.
Нам принесли два высоких бокала, в которых лениво переливалась какая-то неестественно-голубая жидкость. Над ней вился лёгкий дымок, а на дне бокала мерцали крохотные золотые искорки, похожие на светлячков. Спору нет, выглядело очень эффектно. Я с интересом сделал глоток.
И едва сдержался, чтобы не расхохотаться прямо в лицо чопорному официанту. На вкус это было… ничем. Просто сладкая водичка с отвратительным привкусом дешёвого химического ароматизатора, который производители обычно пихают в самые дешёвые леденцы. И всё. Вся эта магия, весь этот дым и золотые искорки были просто яркой обёрткой, мишурой, которая скрывала за собой абсолютную пустоту. Я посмотрел на Свету. Она тоже сделала глоток и едва заметно поморщилась.
— Ну и гадость, — прошептала она мне на ухо, когда официант отошёл. — А стоит, наверное, как моя месячная зарплата.
— Зато красиво, — усмехнулся я, с отвращением отодвигая от себя бокал.
И в этот момент я почувствовал нечто похожее на укол уверенности. Если это и есть вершина их столичного кулинарного искусства, то мне точно будет