Но Даринка уже проснулась. Застучали по лестнице босые пятки, потом пробарабанили по коридору. Как узнала вообще? Не иначе сердце нашептало.
— Мама! — ворвалась заспанная растрёпанная девчонка в столовую. — Мамочка!
— Солнышко моё! — всплеснула руками мама и начались объятия.
И никто даже не вспомнил, что солнышко, вообще-то, и есть корень всех бед этой семьи. Кто же на солнышки зло таит. Солнышкам радоваться надо, они наш пасмурный мир освещают. Даже когда осень, и на улице такая пакость творится, что скорей бы уже зима.
Вадим Игоревич выслушал меня молча. Он сидел за столом у себя в столовой, перед ним исходила паром чашка чёрного кофию. Я замолчал, а Серебряков ничего совсем не ответил. Смотрел перед собой пустым взглядом лоботомированного и чуть заметно покачивался.
— Что, совсем дело плохо? — спросил я.
Тишина. Мне сделалось жутко какой-то потусторонней жутью.
В столовую вошла матушка Вадима Игоревича. Высокая статная женщина, худая, но не тощая, величественная, как королева. Мы с ней уже были представлены и сегодня здоровались, так что я вскакивать не стал. А она подошла к сыну, поцеловала его в макушку и нежно сказала:
— Вадик, мальчик мой, у тебя всё-таки гость.
— А! — подпрыгнул Вадик. — Кто здесь? Где я⁈
— Вы не обращайте внимания, — посмотрела на меня хозяйка дома. — Его до полудня разбудить сложно до чрезвычайности, редко у кого получается. Пей кофе, сынок, пока горячий.
— Ах да, благодарю, мама… Александр Николаевич? А вы что тут делаете?
— А в какой момент нашей беседы вы изволили уснуть с открытыми глазами?
— Вовсе не помню беседы, простите… Помню, в клубе турнир играли, ладейный эндшпиль, конь…
— Кузьму, отца Дарины, намедни вечером в тюрьму уволокли, суда ждать. Суд сегодня, в три. Я узнать хотел: там совсем всё плохо? В сущности, зачем государству, понёсшему убытки, ещё и тратить средства на содержание каторжника? Может быть, откупиться можно, возместить убытки? Вы бы, скажем, заплатили им, а я бы расписку написал о том, что всю эту сумму вам частями погашу. Я, видите ли, теперь, можно сказать, обладаю некоторым неотчуждаемым доходом… Вадим Игоревич? Вадим Игоревич, ну что же вы, в самом-то деле…
— Кофию отпить не успел, — вздохнула матушка. — Теперь извольте пять минут обождать. Если разбудить ранее, так он и вовсе двух слов сказать не успеет. Весь в отца, Игорь, помню, таким же был. Сама-то я жаворонок, а он — наоборот. Так вот и прожили вместе без малого сорок лет, почти не встречаясь. Татьяна Фёдоровна, к слову сказать, предпочитает ранние подъёмы?
— Нет, она не из таких. Наоборот, заполночь с книжками засиживается.
— Ну, хорошо, глядишь, и поладят со временем. А может быть, я сумею вам чем-то помочь с вашим делом, дам какой-никакой совет, коль скоро уж мой сын вас так разочаровывает? Посвятите меня в детали, прошу. Что там за Кузьма, что у него сгорело?
Глава 38
В духе закона
— Саша, ты опять придумал какую-то странную авантюру, — сказала Татьяна, глядя в окно кареты. — И почему мы едем в экипаже Серебряковых?
— Потому что у нас, Танюша, нет своего экипажа.
— Мы могли бы нанять извозчика.
— Тогда потом его пришлось бы убить и закопать. И лошадей тоже закопать. И повозку. Ты представляешь, сколько придётся копать? Нет, Таня, ты не представляешь. Ты в жизни своей ни разу ничего не копала. А мне вот доводилось…
Тут я вспомнил эзотерическое отверстие, подумал, что выкопать, вообще-то, могу и без лопаты, за считанные секунды любую необходимую яму. Если, конечно, рядом будет Диль. А она будет, куда денется. Она и сейчас рядом, невидимая и неосязаемая, в полноценной духовной ипостаси.
Эзотерическое отверстие мы с ней раскопали минувшей ночью. Убедились, что исписанные листы исчезли. Косвенным образом это свидетельствовало о том, что магия действительно сработала. Таким же косвенным образом об этом свидетельствовало то, что с операцией на мозге у нас всё получилось и получилось точь-в-точь так, как я прописывал.
Ещё одно косвенное свидетельство — то, как меня вырубило после операции. Откат после непривычно большого расхода магических сил. Опустел браслет-накопитель, подаренный мне не то Танькой, не то Стёпкой, не то его отцом. Сложный подарок, но полезный. Куда полезнее всяких там смарт-браслетов, которые тебя непрерывно шеймят за то, что ты мало двигаешься и плохо спишь, а ещё и жужжат то и дело, заставляя работать.
В общем-то, никаких прямых доказательств воздействия магией быть не могло. Только косвенные. Магия вообще — штука такая. Зыбкая и неоднозначная.
Диль тоже рассказала, что почувствовала мощный отток магической энергии.
— Подведём итоги, — сказал я, сидя на корточках на краю эзотерического отверстия. — Эксперимент прошёл удачно. С расходом магии мы, в целом, не прогадали…
— Прогадали, — возразила Диль, — и сильно. Браслет, я, да ещё и тебя зацепило. Хотя я думала, что браслетом всё и ограничится. Мы, видимо, многого не учли. И будут последствия.
— Это ещё какие последствия? — насторожился я.
— Не знаю… Ничего буквально трагического быть не должно, насколько я могу просчитать, но обязательно жизнь каким-то образом осложнится.
— У меня?
— Не обязательно. Но где-то в твоём окружении. Ближайшие дни я бы не ослабляла бдительности.
— Слушай, а то, что Кузьму закошмарили — это случайно не оно?
Диль помолчала. Взгляд её сделался рассеянным, как будто она мысленно вышла в интернет и проверяла сводки.
— Связь есть, но весьма отдалённая. Не бери в голову, это разрешится легко. Будет что-то другое, там целый сгусток движется.
— Чего?
— Не сгусток, скорее клубок из нитей. Распутается — и всё придёт в равновесие. Главное быть на чеку.
Мы засыпали отверстие, забрали подготовленную бумагу и ушли домой. Бумаги было полно, хватило бы на год операций в клинике. Теперь написанное достаточно было сжечь в самом обыкновенном огне, чтобы оно исполнилось. Правда, мы с Диль благоразумно решили пока поостеречься и не дёргать опасную магию. Этому нас учила и вызубренная фамильяркой книга: после каждого колдовства рекомендуется выждать хотя бы месяц, чтобы рассосались последствия, потому что если начнёшь по горячему ещё какие-то изменения вносить, может уже возникнуть резонанс с предыдущим откатом, и такое грянет… А соблазны будут, и сильные — об этом книжка тоже предупреждала. Это как читерство. Думаешь: «разок смухлюю — а дальше сам», но буй там плавал. Дальше ситуация только усложнится.
Жизнь вообще устроена так, что на тебя валится именно столько, сколько тебе положено вытянуть. Разноешься — раздавит, презрительно фыркнешь — с уважением пожмёт руку. Ну а если