ВСТУПЛЕНИЕ
Читатели, знакомые с «Фортуной Флетчера» и «Славным Первым июня Флетчера», знают, что серия книг о Флетчере основана на его мемуарах, занимающих двадцать пять переплетенных томов. Записал их его несчастный секретарь Сэмюэл Петтит (впоследствии преподобный доктор), который позже, в отместку, снабдил дневники собственными примечаниями. Мемуары дополнены главами моего собственного сочинения, в которых я постарался рассказать о событиях, свидетелем которых Флетчер не был, — написанными на основе материалов из моего архива бумаг Флетчера.
В этой, третьей, книге приводится объяснение Флетчера касательно катастрофической гибели «Калифемы» в Бостонской гавани 4 октября 1795 года — тайны, вызывавшей неослабевающий интерес с тех самых пор. Так, газета «Морнинг Кроникл» от 13 мая 1799 года полагала, что здесь не обошлось без морского змея, а издание «Подлинные отчеты об НЛО» в январе 1959-го утверждало, что корабль был уничтожен смертоносным лучом пришельцев. Но правда всегда причудливее вымысла.
Рассказ о дальнейших приключениях Флетчера в Бостоне побуждает меня утверждать, как сильно он любил Америку. Он гордился своим американским гражданством (полученным в 1794 году) и считал раскол англоговорящих народов после Американской революции величайшей трагедией за всю мировую историю, виня в ней: «Злонамеренную, гнусную, неправедную, извращенную, поставленную с ног на голову и непростительную пьяную дурь безумного короля и парламента тупиц».
Это его подлинные слова, и нетрудно представить, как он выкрикивает их, в сердцах колотя кулаком по столу.
Кроме того, поскольку Флетчер неоднократно упоминает конкретные суммы, грубое сопоставление денежных единиц XVIII века поможет читателю сориентироваться. Так, в 1790-х годах фунт стерлингов обладал столь огромной ценностью, что хорошее жалованье для высокооплачиваемых специалистов вроде клерков Адмиралтейства (старших чиновников) могло составлять всего 30 фунтов в год. Но то было тогда, а это сейчас, после двухсот лет инфляции. Так что, если вы хотите получить эквивалент могучего золотого фунта Георга III, вам придется выложить по меньшей мере тысячу наших жалких пластиковых эквивалентов.
И наконец, примечание для педантов: Сара Койнвуд, жена сэра Генри Койнвуда (баронета), и в этой, и в предыдущих книгах о Флетчере именуется леди Сара, поскольку при жизни была известна именно под этим именем, хотя и должна была именоваться леди Койнвуд, так как лишь женщины более высокого ранга (например, дочери герцогов) могли ставить личное имя после титула «леди». Прочие должны были использовать фамилию мужа. Все подробности этого запутанного вопроса может изучить любой, кому не жаль головы, — у меня-то она от этого разболелась.
Джон Дрейк, Чешир, 2015 год
ПРОЛОГ
Гавань Нью-Йорка, ночь
6 сентября 1776 года
Армия Джорджа Вашингтона оказалась в ловушке: британский флот адмирала лорда Хау стоял на якоре в узком проливе, блокируя остров Манхэттен. Флот был в безопасности, поскольку у мятежных колонистов не имелось ни боевых кораблей, ни средств для нападения. Так, во всяком случае, говорили офицеры, несмотря на мерзкие слухи на нижней палубе, будто мятежники пускают по течению бочки с порохом, подпалив фитили. Но всякого, кто заговаривал об этом, пороли, так что матросы помалкивали и несли вахту зорко.
И не зря, ибо в трех милях к северу, под покровом ночи, гребцы двух американских вельботов вглядывались в огни флота, пока остальные возились с диковинным сооружением, которое они притащили на буксире. Оно покачивалось на воде, едва выступая над поверхностью, — огромная медная шляпа с куполообразной тульей и плоскими полями; шляпа в три фута шириной, со стеклянными иллюминаторами, двумя вертикальными трубками, загнутыми на концах, словно рукояти тростей, и стальным буравом длиной в фут. От бурава тянулся шнур к чему-то под водой, ведь большая часть этого чудища скрывалась в глубине: яйцеобразная дубовая бочка, удерживаемая в вертикальном положении свинцовым балластом, всего шести футов в высоту и трех в ширину.
— Ага! — раздался голос. — Открыта!
— Подай болты, — отозвался другой.
— Эзра! — крикнул первый. — Готово!
Руки на шарнирах откинули «шляпу», открыв темное отверстие — как раз чтобы человек мог протиснуться в таинственные недра.
— Эзра! — повторил первый. — Шевелись!
Темная фигура дернулась, но тут же замерла, содрогнулась и осела.
— Что с тобой, парень?
— Ничего, — ответил сержант Эзра Ли, но сдвинуться с места не мог.
— Да это тиф! — воскликнул кто-то. — Говорил, что оправился, а вы поглядите на него!
Тут же вспыхнул яростный спор. Одни восхищались Ли за то, что он вышел на дело больным, другие же проклинали его за то, что он поставил под угрозу все предприятие. Самые горячие головы из последних и вовсе предлагали остудить лихорадку Ли, швырнув его за борт.
— Заткнитесь! — рявкнул первый голос. — Сейчас важно одно: кто пойдет вместо него?
И все взгляды обратились на мистера Фрэнсиса Стэнли, подмастерье Дэвида Бушнелла, создателя этого судна, — ведь Стэнли был теперь единственным из присутствующих, кто мог с ним управиться. К его чести, он вызвался не раздумывая, и его спустили в пропахшую смолой машину.
— Прямо на юг, — сказал первый. — Выбирай любой военный корабль!
Стэнли кивнул и опустился на поперечную доску, служившую сиденьем.
— Прямо на юг, — повторил он и потянулся, чтобы закрыть медный люк.
— С Богом! — крикнул кто-то, когда крышка опустилась.
Стэнли закрепил ее, встал, просунул голову в купол и выглянул в крохотные окошки. С его точки обзора, чуть выше волн, было видно, как вельботы гребут к Нью-Йорку, оставляя его одного. Его пронзил леденящий ужас, но Стэнли подавил страх, сверил курс по британским огням и принялся за работу. Сидя, он не видел ничего в иллюминаторы и вынужден был править по компасу, что, впрочем, мог делать и в кромешной тьме: и картушка компаса, и глубиномер рядом с ней были помечены гнилушками, светившимися в темноте.
Ноги Стэнли крутили нижние кривошипы, а правая рука двигала железный рычаг. Эти движения через тяги, выходившие наружу сквозь корпус, приводили в действие весла, с помощью которых «Черепаха» плыла. «Черепахой» — так Бушнелл окрестил свое детище.
Работа была тяжелой, и вскоре Стэнли пришлось остановиться, чтобы повернуть рукоятку вентилятора, нагнетавшего свежий воздух через загнутые верхние трубки. В эти передышки Стэнли смотрел на британцев, сверяя курс. В открытом море «Черепаха» никуда бы не дошла. Но в спокойной воде, делая несколько узлов, она приближалась к своей добыче, оправдывая надежды доведенных до отчаяния американцев. Ведь у нее на спине, закрепленное болтом и соединенное тросом со стальным буравом, покоилось грозное оружие: водонепроницаемый заряд из ста пятидесяти фунтов пороха с часовым механизмом и кремнёвым детонатором.
Стэнли упорно шел вперед, хотя ему не хватало ни сил, ни опыта для такой работы. Эзра Ли, которого отобрали для этого дела, был сплошной комок мышц от шеи до пят и месяцами испытывал машину, тогда как Стэнли совершил лишь несколько пробных вылазок. Он знал, как работает «Черепаха». Знал, что делать. Но сможет ли? Он уже выбился из сил, а настоящая работа была еще впереди.
Наконец, измученный и едва не теряющий сознание Стэнли выпрямился и с изумлением увидел, что британские корабли повсюду. У него получилось! Он провернул вентилятор, чтобы освежить воздух, и вытер пот со лба. Он смертельно устал, а теперь предстояло погрузиться в безвоздушную пучину. Но он ненавидел британцев и проделал такой путь, а потому выбрал ближайший корабль и направился к нему. По чистой случайности это оказался «Игл» — ни много ни мало флагман британской эскадры.
В последний раз провернув рукоятку вентилятора, Стэнли сверился с компасом и нажал ногой на медный клапан. Вода с бульканьем хлынула в цистерну, и «Черепаха» пошла на дно. Страх кольнул, и руки Стэнли метнулись к рукояткам помп, которыми можно было откачать воду и поднять судно наверх. Но прочный корпус даже не скрипнул, и он опустился на двадцать футов по глубиномеру. Там, в водах пролива Нэрроуз, в пространстве, похожем на гроб, с ноющими от напряжения мышцами и спертым воздухом, Фрэнсис Стэнли совершил первую в мировой истории атаку с подводного судна.