— Говорите! — потребовал Адольф.
До него все еще не дошло. Что же, я объясню.
— Сейчас вам развяжут руки, вы возьмете со стола вот этот бланк и напишете приказ, который я продиктую, затем подпишете его и поставите все необходимые печати. Это первое.
— Будет и второе?
— Несомненно, — я холодно улыбнулся. Его, наконец, слегка проняло. Улыбка у меня была недобрая. — Будет второе и третье. Возможно, и четвертое. И если все выполните правильно, останетесь живы. И дама ваша уцелеет.
Убивать Еву я в любом случае не собирался, но козырь в рукаве никогда не будет лишним.
Штауффенберг лихо разрезал веревку, стягивающую запястья фюрера, и тот потер ладони, разминая. Я придвинул ему бланки и ручку.
«Три мушкетера» Дюма я читал в детстве много раз, поэтому знал, что следует говорить:
— Итак, пишите: «ПРИКАЗ».
Гитлер хмуро подчинился и начертал первое слово. Почерк у него был ровный и аккуратный.
Я продолжил диктовать:
— «Всем военнослужащим, вне зависимости от ранга, а так же всем гражданским чинам и частным лицам приказываю оказывать всяческое содействие предъявителю сего документа лейтенанту Фишеру в его секретной миссии, — начал я диктовать, дожидаясь, чтобы Адольф успевал записать сказанное. — Запрещено расспрашивать его о деталях миссии или пытаться каким-либо образом помешать ему. Во благо Великого Рейха и по моему личному приказу. Фюрер Германии, Адольф Гитлер».
Дата, подпись, а после — несколько печатей, включая личную сургучную печать Гитлера.
Готово!
Я взял документ в руки, сдул с него невидимые пылинки, бережно сложил и убрал в карман. Эту бумагу сложно было бы игнорировать даже генералам, не говоря уж о низших чинах. Теперь у меня появился реальный шанс выбраться из замка.
— А почему обо мне в бумаге ни слова? — поинтересовался Клаус.
— У вас будет иная задача, — туманно ответил я.
Я видел, что полковник не слишком доволен происходящим. Он хотел убить фюрера здесь и сейчас. И не понимал, зачем плодить лишние сущности. Но мне казалось, что я поступаю абсолютно верно, и пока был шанс реализовать план, я буду пытаться это сделать. В случае же, если я увижу, что ничего не получается — застрелить Гитлера — секундное дело, и никакие высшие силы, в которые он так верит, его не спасут. Пуля действует куда быстрее и надежнее любых потусторонних вершителей судеб.
И все же нужно следить за Клаусом в оба глаза, чтобы не попытался наделать глупостей. Еще вздумает напасть на меня — этого нельзя допустить. Поэтому я отвел его в сторону и негромко объяснил:
— Я дам вам шанс стать истинным героем — спасителем Германии!
— И что мне предстоит сделать? — заинтересовался граф.
— Вы все же подорвете эту чертову бомбу, но именно в тот момент, когда это будет нужно. Вы сделаете это прямо на совещании, где соберутся все ваши недруги. Нельзя дать им шанс выжить и в дальнейшем ставить палки в колеса новому режиму. Они опасны и без фюрера, так что ваша миссия невероятно важна!
Между тем Адольф уже несколько освоился в новой роли, я видел, как живо забегал его взгляд по сторонам в попытках найти выход из сложившейся ситуации. Нельзя дать ему времени на раздумья, нужно давить, давить, давить!
Я подошел к нему и склонился сверху, нависая всей массой тела. Фюрер переключил свое внимание на меня. Ему было очень неуютно, но он держал себя в руках: не молил о пощаде, не сулил всевозможные блага и богатства. Опасный враг, хладнокровный и умеющий выжидать.
— Теперь второй приказ, — мрачно заговорил я, — нужно связаться по телефону со спецпоездом. Вы же имеете такую возможность?
Гитлер молчал, обдумывая вопрос и последствия своего ответа.
— На станции в туннеле есть аппарат для связи, — подтвердил заинтересовавшийся полковник, — можно протелефонировать туда напрямую прямо отсюда.
Фюрер с неприязнью зыркнул на него, но промолчал.
— Тогда сейчас вы свяжетесь с начальником поезда и передадите ему следующее: поезд должен убыть из туннеля под Гревенвисбахом и отправиться… — я задумался, изучая карту на стене. — Скажите, граф, где лучше всего спрятать поезд до поры до времени так, чтобы ни одна живая душа не смогла его отыскать?
Фон Штауффенберг тоже мельком взглянул на карту и быстро выдал ответ:
— Недалеко от Бреслау в Нижней Силезии есть город Вальдебург. В тамошних горах у нас оборудован секретный туннель, о существовании которого почти никому не известно. К примеру, я услышал о нем совершенно случайно и эта информация вовсе не предназначалась для моих ушей. Так вот, если увести поезд туда и завалить вход в туннель, то не зная точных координат, никто и никогда его не найдет.
— То что надо! — обрадовался я. — Идеальный вариант! А координаты вы сейчас запишете мне на листок бумаги. Слышите, господин Шикльгрубер, свяжитесь-ка поскорее с начальником поезда и передайте ему устный приказ. Он знает ваш голос, да и прямой канал связи не вызовет подозрений, так что без вопросов выполнит поручение. И вот еще что — прикажите уменьшить охрану поезда до разумного минимума.
Фюрер слегка поморщился, услышав старую фамилию своего отца, но спорить не стал — собственную жизнь он ценил куда выше любых сокровищ. Тем более, что он их и не отдавал пока в чужие руки, а лишь перепрятывал из одного места в другое, еще более защищенное.
При помощи Клауса разговор с начальником поезда произошел без заминок. Приказ был отдан, вопросов с той стороны не возникло, координаты секретного туннеля были записаны на лист бумаги, который я спрятал на груди.
Что же, все дела сделаны, пора в дорогу. Нужно торопиться и убраться из замка до начала совещания. А там… если полковник сработает четко, то немного времени он нам выиграет, и это даст мне приличную фору.
— Вяжите его, граф!
Адольф пытался что-то сказать, но не успел. Штауффенберг заткнул ему рот тряпкой и вновь стянул руки веревками, после чего сбегал в спальню и притащил наволочку от подушки, которую надел на голову Гитлера. Нельзя было, чтобы его лицо увидели солдаты, а так… секретный арестант, конвоируемый по личному распоряжению фюрера, — обычное дело.
Ева все так же безмятежно спала и должна была проспать еще несколько часов, поэтому мы протащили Гитлера сквозь дыру, кое-как замаскировала вход, чтобы он не сразу бросался в глаза, и двинулись в обратном направлении.
Клаус все порывался что-то сказать, но я не слушал — не до того!
Вот и лестница, ведущая предположительно в гараж.
Я пошел первым, потом Адольф, которого приходилось тащить за собой, замыкал шествие полковник. К счастью, выход в гараж из тайного хода все же имелся. Раньше здесь располагались конюшни, и часть дальней стены легко отошла в сторону, как и наверху. Прежние владельцы предусмотрели все до мелочей. Наверняка где-то был тайный ход, ведущий и за пределы замковых стен, но найти его без точного знания было нереально. Будем довольствоваться имеющимся.
В просторном гараже стояли с десяток машин, в том числе и та, на которой мы приехали. Людей в помещении не было — слишком ранний час, а необходимости в ночной смене не имелось — все машины были на ходу, полностью проверены и заправлены.
Мы подтащили нашего заложника к автомобилю, а потом я выверенным движением ударил его рукоятью пистолета по голове. Фюрер отключился мгновенно, мы затащили его на заднее сиденье и там аккуратно уложили.
— Если у нас все получится, наши имена войдут в историю, — граф стоял и смотрел, как я устраивался на водительском месте.
— Все получится! — обнадежил его я. — Главное, сделайте свою часть работы.
— Бомба будет взорвана, — поклялся он, — даже если мне суждено погибнуть при взрыве.
— Постарайтесь уцелеть, — попросил я, — вы еще пригодитесь своей стране…
— Прощайте, Фишер!
— Прощайте, граф!..
Все слова были сказаны, Клаус раздвинул створки ворот гаража, и я выехал во двор. Где-то на востоке небо потихоньку начинало багроветь — скоро восход. День обещал быть теплым и безветренным.