— А я подумаю. Что предложишь… Как умолять будешь…
— И что тебе предложить?
Я задумчиво осмотрел зверька.
Мокрый. Тощий. Судя по голосу — парень.
Смотрит, как Лит-тир, когда я сломал ему ногу на тренировке и смеялся над тем, что он слаб и жалок…
Ну нахрен.
Пора с этим заканчивать, а то что-то мне не нравится сравнение. Не самое приятное воспоминание; и одно из первых мест пьедестала “я этого стыжусь”, который у меня сложен из самых отборных ошибок.
Я тогда накащал его, по сути, ни за что, и очень жестоко; с лёгкой руки друзей-кузенов, но в целом, конечно, сам себе малолетний дурак.
В итоге, Лит-тир в том овраге полтора дня просидел. Я как раз тогда окончательно его зауважал, потому что — есть за что, так?..
А потом кто-то из слуг нажаловался Минночке. Она пришла и вписала мне с друзьями таких пиздюлей, что мало никому не показалось.
Ох, как я тогда бесился, что она меня перед кузенами унизила!.. Дурак был, страшно вспомнить.
А поблагодарил я её за это спустя много лет, когда в мозгах слегка прояснилось.
Но, видать, старые привычки изжить бывает сложновато.
— Будешь должен мне помощь всякий раз, когда я попрошу, — выдал в итоге я.
Так-то я, если честно, в любом случае ему бы помог.
Он, конечно, дурак, туда свалиться надо было ещё исхитриться. Но понятно, что подыхать я его там бы не оставил… Просто без толку морочиться тоже не хочется. У меня в этом приюте для скорбных умом невыделанных меховых накидок ни одного союзника нет. А так… Эта тварюшка — не та ловкая крыса с хитрющими глазами, в которую превращается мой лучший друг. Но всё равно чем-то они похожи. Значит, будет моим миньоном…
— В течение пяти лет, — сказал пищуха.
Хм.
Может, не такой уж он и бестолковый. Честно говоря, в такой ситуации яиц на то, чтоб торговаться, не у каждого хватит.
— Десять, — не то чтобы мне не похрен, но дело принципа.
Шурх! Бульк!
— Шесть!
Говорю же, есть у него яйца, есть!
— Восемь!
— Семь!
— Ладно, годится… — я вздохнул. — Всё, уладили, теперь перестань дёргаться. Ты тощий, как овеществлённый дух из свиты Голодного, и грациозный, как мешок с отрубями. Выдохнешься — утонешь раньше времени. Говори, где найти твоего хозяина. Приведу счастливчика, пусть он тебя вытаскивает; самому мне мерзко с тобой возиться.
Пищуха выдал тихий смешок.
— Учитывая, что это он меня сюда забросил? Сомневаюсь. Счастливчик был не так уж счастлив меня видеть, знаешь ли.
Ох блин, точно. Тот парень вчера ночью… А неплохо меня прибило новостями о истинной любви, если я сразу не догадался! Одно оправдание, что слишком много всего навалилось. Но давно я так не глупел… Видимо, окотение сказывается.
— Так ты с прошлой ночи тут плаваешь? — уточнил я. — Глянь-ка, иногда быть кем-то вроде тебя полезно. Оно не тонет, и всё такое… Ты там пошевели лапами ещё немного, я сейчас к местной администрации сбегаю. Академия должна знать своих героев, я так считаю! Может они твоему чудо-хозяину медаль какую дадут? За избавление от грызунов... Бывает же такое!
Ага. Если что, мне лично теперь на героя посмотреть интересно.
А может даже, не только посмотреть.
— ..У тебя там глубоко? Есть за что уцепиться?
— Шагов семь примерно.
Вот чтоб тебя… Он же там уже почти сутки бултыхается. Духовный там зверь или нет, а с заблоченной магией выдохнешься рано или поздно. Судорога скрутит и привет…
— Так жди, — сказал я, — сейчас сброшу тебе что-то, чтоб ты раньше времени не потонул, и пойду…
— Не зови преподавателей. Не зови никого! Хочешь удобного слугу? Значит, отрабатывай! Вытаскивай меня сам!
А?..
10
…
— Скажи, парень, — спросил я ласково, — ты совсем тупой?
Пищуха бросил на меня очень выразительный ну-ты-идиот взгляд.
Обычно так на меня позволяли себе смотреть только Минночка с Лит-тиром, потому я почувствовал одновременно раздражение и лёгкую ностальгию.
— Если я сейчас утону, у тебя не будет помощника, — напомнил пищуха.
— А пока я буду возиться с твоим спасением, ты утонешь, тупой кусок меха, — указал я ему на очевидное.
Парень, ты не заметил, что у меня тут лапки?!
— Продержусь, — буркнул он. — Начинай.
Ох мля…
— Слушай, хомяк, — сказал я проникновенно, — подумай своим крошечным мозгом, пожалуйста. Мои силы заблочены, сам я так себе помощник. С другой стороны, к местным властям нам обращаться придётся, рано или поздно. Я что-то слабо верю, что тут разрешено топить фамилиаров. И им в любом случае надо знать, что тут у них такой умник, сбрасывающий духовных зверей в колодцы, завёлся…
Потому что это как бы не шутки, ладно? Я много чего могу рассказать про жестокую дурость юности. Лит-тир чуть не потерял ногу после той истории, и я до сих пор помню мерзкое ощущение в животе, когда мне об этом сказали.
Я этого не хотел. Никогда. Меня всего лишь злило, что он не подлизывается, как остальные, что он такой наглый, что он спорит со мной, бросает мне вызов, что он дружит с Мин-Мин…
Оглядываясь назад, меня бесило, что он был настоящим. И я слишком уж внимательно прислущивался к чужим словам.
Но это я сейчас, с высоты мудрости, так сказать, понимаю. А тогда я не знал, почему этот маленький крысёныш так раздражает… и от того бесился ещё больше.
Классика, ну!
Но, каким бы маленьким говном я в своё время ни был (а я был тем ещё, из песни слов не выкинешь), обречь на медленную и мучительную смерть кого-то, кто намного меньше, полность от меня зависим, беспомощен и вроде как мне дарован богами… Ну такое, знаете.
Даже я был вот ненастолькоговном.
Пищуха хохотнул.
— Во-первых, я не хомяк. Во-вторых… Парень, ты совсем глупец? — спросил он. — Так-то вода тут мутная, но я уже два или три скелета рассмотрел. И, судя по тому, как кости светятся в темноте, они совсем уж не простым зверям принадлежали.
Чего?..
Угол был не самый удобный, но я, слегка сместившись, всмотрелся в мутную воду.
Ну как бы… Пищуха, если честно, был прав. И ещё как прав… Это с его угла обзора можно было рассмотреть два или