Мне нечего вырывать… Но это не вопрос данного момента.
Орди устало откинулся на стену.
— То есть, ты предполагаешь, что любовное чтиво тут будет полезнее научного.
— Я предполагаю, что в этом вопросе тебе лучше вообще не прятаться за книгами. Но любовное чтиво, по крайней мере, даст тебе представление о том, чем увлекается моя подопечная… И тему для разговора.
Глаза Орди сверкнули. Он даже подскочил, как будто что-то осознал.
— А ведь точно… Ты можешь узнать, какие книги она читала?
Я призадумался.
— Я расспрошу, — сказал я. — И заодно подумаю, что ещё можно сделать, чтобы из тебя получился толк. И подумаю насчёт одежды. И…
Орди вдруг зашипел.
Звук получился настолько кошачьим и жутким, что у меня шерсть встала дыбом; парень, между тем, скрутился в комок.
— Эй, ты чего?
Я с изумлением пронаблюдал, как на бледной коже шеи проступают кровавые знаки. Что-то мне подсказывало, что этой же дрянью исписана вся грудь.
— Я слишком задержался, — сказал Орди сквозь зубы, — родители меня ищут.
И он пропал с лёгким “пуфф”, оставив меня в глубоком охуении.
..Я всё же искренне надеюсь, что в данном случае “родители” — это кодовое слово, а не реальный факт.
33
— Почему они не любят друг друга?! — воскликнул я, по-хозяйски ввалившись в комнату.
— И тебе добрый вечер, — хмыкнула леди Шийни. — Спасибо большое, что постучался.
Я собирался было ответить, но все слова умерли на языке, когда я понял: она была не одна.
Нет! Она сидела, мило воркуя, за столиком с гаремным кошаком!!!
У меня от такого зрелища шерсть встала дыбом!
— Студент Снежок, — сказал этот… ректор Бонифаций, который нынче благополучно таскал человеческое обличье. — Вы опять гуляете по территории без разрешения?
Я бы сказал, кто тут по чьей территории нагло шляется!
— О, меня вообще-то пригласили, — сказал я. — А вот ректор, который ночами захаживает к незамужним девам с непонятными намерениями…
Леди Шийни, которую в её уважаемые триста назвали “девой”, посмотрела на меня крайне скептически. Ну, то есть, ещё более скептически, чем раньше.
Ну это ничего. Мне главное — отпугнуть вот этого, вконец обнаглевшего! Дайте мне только вернуть себе силы…
— Меня тоже пригласили, вообще-то, — ответил ректор Бонифаций пренебрежительно, демонстративно придвинувшись к моей леди Шийни ближе. — И, в отличие от некоторых, я вообще-то имею полное право здесь находиться!
Шийни тихонько вздохнула и покосилась на меня.
— Снежок, прости, но нам с ректором Бонифацием действительно надо обсудить конфигурацию призывающего заклятья. Это довольно важный вопрос…
— И ты всё ещё должен вернуться в свою комнату!
Леди Шийни вздохнула и потёрла лоб.
— Бонни, пожалуйста, не отсылай его. Я знаю, что с ним бывает сложно, но мы давно знаем друг друга и нам… действительно нужно поговорить.
Гаремный кошак посмотрел на меня без особого восторга, мягко говоря. Но отказать леди Шийни — это сложный трюк, по себе знаю. Если бы она у меня что-то попросила таким тоном, я бы принёс ей всё! Гору! Золотого быка! Дворец в столице! Сердце её врага на платиновом блюде!
Но у меня она никогда ничего не просит.
И “Бонни”?! Серьёзно? Я просто кипел от злости!..
И чего-то ещё.
Чего-то вроде беспомощности.
Чего-то, знакомого с детства, и о чём я не хочу думать.
— ..Снежок, будь добр, помоги себе сам в рамках гостевого самообслуживания. Не могу предложить тебе чай, потому что подозреваю, что это бессмысленно, но на столе в кухонном углу ты найдёшь всё, что пожелаешь.
Я хмуро покосился на стол, только чтобы убедиться: да, леди Шийни подала гаремному кошаку чай. Своими руками.
Чтоб его.
Очень хотелось потребовать чаю (Кто сказал, что коты не пьют чай? Что это за дискриминация?), но я был бы давно мёртв, если бы совсем уж не умел держать свою непревзойдённость в узде. Так что я действительно отправился в кухонный уголок, слушая, как леди Шийни воркует с “Бонни”, и представляя, как брошу наглого кошака в темницу.
Тяжело быть Тёмным Властелином, когда у тебя нет темницы, а есть только усы и лапы!
…
Гаремный кошак покосился на меня недовольно, но всё же переключил своё внимание на разговор с леди Шийни.
— Я не уверен, что готов обсуждать это при посторонних, — отметил он. — Тема деликатная, и…
— Разумеется.
И под шорох паучьих лап любая возможность сконцентрироваться на происходящем, будь то попытки услышать или прочесть по губам, пропала.
Я приуныл: очень хотелось послушать, о чём они говорят. Правильно ли я понял, что до кошачьих мозгов наконец дошло, что с их порталами для призыва фамилиаров что-то глубоко не так? Не прошло и — сколько они там уже играют в эту игру? Триста лет?
А нет, прошло! Но это то, что бывает, когда ты ставишь тупого кота, возвысившегося на гаремной политике, управлять учебным заведением!
Бесит.
Интересно, кому тут принято писать жалобы на недостаточное качество работы государственных служащих?
У нас для этого есть специальный департамент, возглавляемый, собственно, Лит-тиром. Мы с моим (бывшим?) лучшим другом намучились знатно, чтобы посадить его в это кресло вместо моего (очередного) любимого дядюшки из рода Фаэн. И это было отличным решением: за последующие пятьдесят лет Комитет Законных Вопросов, возглавляемый моим другом, стал одновременно одним из самых грозных и самых полезных государственных институтов. Он позволял, с одной стороны, держать полоумных придворных в узде, не развешивая головы на стенах гроздьями (чистеньких на такой высоте не бывает, потому компромат рано ли поздно появляется на всех), с другой, поддерживать выполнение закона — в той мере, которая доступна в наших реалиях, по крайней мере. Скажем, чиновникам надо трижды оглядываться через плечо, чтобы причинить кому-то открытый вред, да и красть они стараются осторожно и в меру — что больше, чем можно было сказать про государственный аппарат на протяжении правления десятка предыдущих императоров…
Сам факт: полагаю, тут должен быть свой Лит-тир. Наверняка есть, потому что, судя по книгам, так называемая “Драконья Империя” управляется в равной мере императорами и сенатом, с правом взаимного вето. Также правом частичного вето обладает “совет заинтересованных”, в который входят представители профессиональных объединений ака маги, строители, преподаватели… Я успел это всё пока что только