– Доброго вечера, – поздоровался Макс. Перед ним стоял режиссер того самого фильма.
Мужчина осоловело моргнул, сделал неловкую попытку откланяться:
– И вам не хворать, – икнул он и, приобняв девицу за талию, качнулся в сторону лестницы.
Макс перехватил его под локоть, показал фото Глафиры.
– Где она? Глафира Темных.
Режиссер нахмурился, попытался сфокусировать взгляд. Махнул рукой куда-то за спину. Девушка ответила вместо него:
– В сауне она, с Ильей Борисычем, – она прыснула в кулак. – Вы только это, постучитесь…
И она засмеялась в голос, потянула кавалера к теплому бассейну, закуксилась:
– Пойдем, Зая, мальчики сами справятся.
Макс с Глебом переглянулись.
– Это, что, она жива, выходит?
Макс толкнул дверь, сразу оказавшись окружен звуками и запахами затянувшегося веселья: вдоль стен стояли бутылки, на столах, диванах, подоконниках в разномастных тарелках лежали остатки еды, надкусанные яблоки, шкурки мандаринов и корочки пицц. Все это смешалось с запахами табака, призывно-едких женских духов и кислотной музыкой. Макс даже не знал, что такое еще слушают в приличном возрасте.
На диване целовались двое. Макс подошел ближе, пнул по ноге мужика, тот оглянулся:
– Сауна где?
Тот кивнул вправо и снова вернулся к объятиям.
Макс с Глебом отправились в указанном направлении. Макс на ходу сделал тише музыку – та уже успела поселиться внутри черепной коробки и теперь билась внутри наподобие дятла.
Деревянная дверь в сауну оказалась распахнута. Внутри, на остывающих скамьях, лежала прикрытая до шеи простыней Глафира Темных. Напротив нее сидел темноволосый, едва начинающий седеть и полнеть, мужчина. И пристально рассматривал ее.
– Илья Борисович Крошев? – Макс достал удостоверение и показал его мужчине.
Тот оказался трезв, лениво посмотрел и снова уставился на Глафиру.
– Она жива?
– А что с ней станется?
Макс подошел к девушке, проверил пульс на яремной впадинке – тот бился неистово. Проверил руки – без следов уколов.
Внезапно Глафира вскочила. Резко села, подобрав под себя ноги и схватив руками края простыни. Она будто бы не видела ни Макса, ни Глеба. Сразу нашла взглядом Крошева.
– Ну, как?
Тот скривился:
– Норм, – тот равнодушно пожал плечами. Поморщился: – Когда уже молодежь натусуется, шумно, не могу.
Выглянув наружу, гаркнул:
– Иван! Музыку убери!
Кто-то завозился в зале, вероятно, тот же мужик, которого Макс с Глебом застали лобзающимся с красоткой. Но музыка стала тише. Крошев крикнул еще раз:
– И валите все отсюда! Надоели…
Последнее он сказал, переведя взгляд на Макса. Тому даже показалось, что сказано оно было именно ему. Но Крошев поинтересовался:
– Кто такие?
Макс повторно достал удостоверение из кармана, показал. Тот повторно кивнул.
– Хорошо, спросим иначе. Чего надо?
– Глафиру Темных разыскиваем, – Макс кивнул на брюнетку. Та вскинула голову, нахмурилась. – Мать ее заявление написала, на розыск. Были основания считать ее похищенной и убитой.
Крошев закатил глаза:
– Иван?! Ты какого хрена мне девку похитил?!
Макс понял – «московский хлыщ», о котором говорил сутенер Гризли, неверным движением сейчас пытался попасть в собственные брюки, чтобы убраться из дома, как этого хотел шеф.
– Что значит «похитил»? – Глафира придвинулась ближе. – Никто меня не похищал… Масик…
Крошев поморщился, будто от зубной боли:
– Давай без этого, а?
Макс посмотрел на Глафиру:
– То есть вы здесь добровольно?
Крошев тяжело поднялся. Чертыхаясь, направился в гостиную.
– Иван, я ж тебя просил, а? Вот на хрена ты это сделал?!
– Что? – Иван вышел на свет. На нем были джинсы. Алую рубашку он мял в руках. – Что я опять сделал не так?
– Да все ты не так делаешь. Ваня, уволю я тебя к чертям собачьим. Просил же, чисто все сделать, чтобы без проблем было… А ты все через жопу, что город этот, что съемки эти…
– Шеф, ну… – Иван выглядел протрезвевшим.
Крошев махнул рукой.
Глафира схватила Макса за руку – больно вцепилась ногтями в предплечье. Зашипела:
– Вы зачем явились? Вы мне все испортили, я что, зря его неделю развлекала как собачка, то рыбку изображала, то призрака, то ожившего мертвеца?! – и уже громче залепетала: – Масик… Илья Борисович, они что-то перепутали! Они уже уходят.
Она бросилась к продюсеру.
У Макса упало сердце. Стало гадко, гаже, чем если в дерьмо наступить босой ногой.
– Вам что, мать свою не жалко? Она с ума сходит, вас разыскивая…
– А что меня разыскивать? Я, что, каждый свой шаг ей рассказывать должна. Я взрослая женщина, у меня шанс выпал один на миллион карьеру в Москве построить, а вы тут приперлись и все портите мне.
Крошев на заднем фоне отчитывал Ивана, тот блеял что-то невразумительное в своё оправдание. Глафира подняла вверх указательный палец:
– И даже не думайте, что я вам позволю, чтобы он выставил меня сейчас!
– А мы-то тут при чем? – удивился Глеб.
– При том! – Глафира поднялась, закуталась плотнее в простыню, в которую была завернута, распушила волосы. Подняла вверх подбородок. – Он Гоголя собирается переснимать, поняли? Ему нужна актриса на роль панночки! Поняли?!
Глеб пробормотал:
– Панночка померла, будем ее хоронить!
– Типун вам на язык! – зыркнула на него Глафира, отодвинула Макса и выскользнула наружу. Заворковала уже там. – Илья Борисович, это какое-то недоразумение, ей-богу. Мы так хорошо беседовали, репетировали даже… Вам же понравилось, как я труп сыграла? Понравилось, как я мертвую панночку изображала?
– Да отвали ты! Много ума не надо, мертвую сыграть, – Илья Борисович говорил зло.
Глеб тронул Макса за локоть:
– Пошли, что ль…
Макс поднял вверх указательный палец:
– Погоди…
Он шагнул из сауны, прошел в зал. Девицы, с которой обнимался Иван, уже не было. Сам помощник продюсера стоял босой, в брюках, в распахнутой на тощей груди рубахе и понуро принимал все обзывательства, которыми награждал его шеф.
– Идиот! Полудурок! Тебе что, нормальную девку сложно было привезти?
– А я нормальная! – крутилась перед ним Глафира.
Макс откашлялся, заставив своим появлением замолчать всю компанию.
– Глафира Дмитриевна, вы явились сюда в одежде?
– Господи, нет, меня ограбили прямо у дома Ма… Ильи Борисовича, – Глафира натурально покраснела, метнула в Макса молнию.
Тот качнул головой:
– Следствию доподлинно известно, что от одежды вы избавились в машине сутенера Сани Гризли…
– Сутенера? – Крошев шумно вздохнул, и посмотрел на своего помощника, тот еще ниже опустил голову и протрезвел окончательно.
Макс продолжал:
– Может, Глафира Дмитриевна сама все-таки расскажет…
Темных устало опустила руки, сбросила все маски и опустилась на диван.
– Саня Гризли приехал, сказал, что вы меня ищете, – она посмотрела на Крошева. – Я поняла, что это шанс выбраться в Москву, роли нормальные получить… – Она выдохнула, растерла виски. – Я же