Глава 27
Анна Антоновна Югорская была на пенсии. Ее хорошо помнили сотрудницы постарше – в таких учреждениях люди часто работают по десять, а то и больше лет. Отзывались хорошо, как о доброй и порядочной женщине, очень старательной и ответственной.
– Она недалеко здесь живет, – пояснила женщина.
– А сына ее, Филиппа, знаете? – уточнил Макс.
Женщина улыбнулась:
– Знаю, конечно. Но давно не видела. Вроде, он куда-то уехал.
Это было скверно, хотя, конечно, ожидаемо – убийцы часто бросаются в бега. Но теперь следствию было известно его имя, приметы.
Макс нажал черную кнопку звонка, ожидая, что женщина тоже не сразу ему отопрет. Но ошибся – Анна Антоновна открыла сразу, заинтересованно спросила:
– Вам кого?
Макс показал удостоверение, представился и назвал имя ее сына.
– Так нет его. В командировке он, в Омске, – женщина с опаской поглядывала на оперативников и ОМОН, топтавшийся за спиной следователя.
– А где он работает?
Анна Антоновна посмотрела на Макса с неодобрением:
– Так в банке, финансовый аналитик он.
– У вас есть телефон его начальника?
Анна Антоновна вздохнула, поджала губы:
– Посмотрю сейчас…
Она скрылась за дверью, а когда вышла, в ее руке подрагивала старенькая записная книжка, распахнутая на букве «о».
– Вот, Обнищев Валерий Николаевич, – она продиктовала номер. – А какие вопросы у вас к Гришеньке?
Макс, собравшийся было набрать номер начальника Филиппа, остановился. Перевел взгляд на Югорскую.
– Гришенька? Погодите, Григорий Соров – ваш сын?
Анна Антоновна кивнула.
– Ну да.
– Он же студент.
– Все так, – снова подтвердила женщина, плотнее кутаясь в халат. Ее руки в темных пигментных пятнах, сомкнутые на воротнике байкового халата, подрагивали все сильнее. – Гришенька и учится, и работает, мне помогает. Он хороший мальчик.
– Прямо золотой, – машинально отозвался Макс, по привычке – с сарказмом. Анна Антоновна обиделась, поджала губы и потянулась к ручке двери, чтобы захлопнуть перед носом Макса. Тот остановил ее. – А с чего вы взяли, что он в командировке?
– Так позвонил он и сказал, что отправили на стажировку, на пару недель, – отчеканила женщина. – А в чем дело-то?
– А дело в том, что ваш сын вам соврал. Не в командировке он, а в СИЗО, по подозрению в причастности к убийству задержан.
Женщина ахнула, осела, но не упала – помогла ручка двери, на которой повисла женщина.
– А вот кто такой Филипп Югорский и где его найти, мне бы хотелось знать.
– Филя? – у женщины побледнело лицо. – Ну я так и знала, что этот оболтус втянет Гришу в историю… Пасынок это мой, Филя.
Макс отпустил ОМОН по машинам, сам зашел к Анне Антоновне. Та предложила чаю – он отказался.
– Я вышла замуж за Матвея, когда Филе уже десять лет было. Шебутной был пацан, но мы в целом ладили, – начала она рассказ. – Поначалу-то, он ревновал очень меня к отцу своему. А я-то что, молодая была, педагогических книжек начиталась, вот и взялась находить контакт. Нашла.
Анна Антоновна кивнула своим мыслям.
– Я Матвею все хотела ребеночка родить. И не получалось. Гришенька потому поздний у нас. Матвей так и не нарадовался, умер, Грише всего пять годков было. А Филя школу уже заканчивал.
Она нахмурилась.
– Как узнал он, что отца… не стало, вещи собрал и уехал. Сказал, что не станет жить с мачехой. Больно мне было, я-то, дуреха, думала, за мать он меня считает, его-то родная в младенчестве бросила, отцу оставила. А оно вон как вышло. Долго его не было. Я искала, по знакомым бегала. В милицию обратилась, как неделю не возвращался. Милиция и помогла найти. Оказалось, в деревне он, здесь, недалеко… с матерью со своей, родной. Я и не знала, что они нашлись-то. Ну поплакала, да отступила – своя кровь все одно дороже будет. А через семь лет вернулся он. В наколках, – она посмотрела на Макса, тот кивнул, догадавшись о причинах длительного отсутствия пасынка. Женщина горестно вздохнула. – За драку его посадили. Как сказал Филя, в драке зарезал он там кого-то, за то и посадили. Говорит: «Можно, мама, у вас пожить. Больше идти не к кому». Мама… Вот так, значит. Я пустила, не смогла отказать, квартира-то Матвея, и Филиппу доля принадлежит. Не смогла за порог выставить. Мне соседки-то говорили, что дура я слабохарактерная, а я верила, что Филя хороший.
Анна Антоновна вздохнула, опустила глаза.
– Вот тогда-то они с Гришей и сдружились… Я не сразу заметила, при мне все чинно было. Да и дома меня почти не было, на двух работах работала, чтобы Гришу поднять. А как-то прихожу домой, а в холодильнике колбаса дорогая, сыры, и гранаты… Я Гришу за пуговицу – откуда, спрашиваю. Он говорит, купил. А деньги откуда – так заработал. А Филя из комнаты выходит и подтверждает, что заработал он. Я проверила. Оказалось, фуру разгружал в продовольственном магазине, вот ему продукцией и заплатили. Я успокоилась, больше не спрашивала, откуда продукты дома, техника. Думала – работает парень. Радовалась. А потом участковый пришел. И говорит – Гриша мой в банде состоит, ворованное они сбывают, а он, значится, хранит. Вот эта вся техника – украденная была. А я-то бестолковая, и не замечала, что то появится магнитофон, то пропадет, то на его месте новый появится, да вроде как другой марки. По мне так они все на одно лицо…
Филиппа снова посадили, Гришу на учет поставили. И вот с тех пор-то я и ждала, что Филипп появится опять.
– И появился?
Анна Антоновна кивнула:
– Два с половиной месяца назад приехал. – Сказала севшим голосом. – Ночевать не остался, Гришу вызвал на улицу, потолковали о чем-то, да и ушел. Я узнавала у Гриши, тот отмалчивается. Ох, и плакала я, и просила-умоляла. Только ведь жизнь выправилась, учится, работает… – Она тихо и отчаянно заплакала. Протяжно вздохнула. – Простите. А сейчас выходит, вообще убийство случилось.
Макс понимал ее.
– А почему у Григория другая фамилия? Соров.
– Так и у меня такая, я замуж выходила второй раз, Гришеньке все отца достойного искала. Да не сложилось. А фамилию отчима Гриша менять не стал, хорошо к отчиму относился, они и сейчас иногда видятся…
– Анна Антоновна, я подозреваю, что Филипп может быть причастен к преступлению Он передал вашему сыну окровавленные вещи, чтобы тот спрятал их. Вероятно, пострадавшая девушка мертва. Или тяжело ранена… И я пытаюсь выяснить, что с ней, можно ли еще ей помощь или хотя бы позволить ее близким… не считать ее без вести