— Это...
— Как у пловца.
— Я не... это так от природы, понимаешь?
— Да. Иди сюда. — Розанов похлопал по матрасу рядом с собой. Шейн выдохнул и забрался на кровать. Он лег на спину рядом с ним, не зная, что делать дальше. — Чего ты хочешь? — спросил Розанов.
— Я не знаю.
— Нет? — удивился он и, потянувшись к Шейну, поцеловал его. — Ничего?
— Я...
— Как насчет... — Розанов прижал ладонь к твердому члену Шейна и нежно обхватил его пальцами. — Нравится? — Шейн кивнул. Для Ильи Розанова — парня, хоккеиста, его соперника — было шокирующе нормально держать в ладони член Шейна. — Расслабься, — посоветовал Розанов и снова поцеловал его.
Его ладонь аккуратно, без смазки, поглаживала ствол Шейна, отчего тот поплыл. Вкрадчивые слова Розанова с акцентом, его нежные руки и уверенные поцелуи — все это действовало как единое целое.
От невероятных ощущений и усиливающегося возбуждения закружилась голова. Шейн слегка надавил на плечо Розанова, заставив откинуться на спину. Прежде чем тот успел что-то возразить, Шейн скользнул вниз по его торсу и снова взял в рот член. Он не был уверен в своих силах, но знал, чего хотел. Он хотел, чтобы Розанов кончил. Хотел, чтобы тот рассыпался на части под его натиском.
Он расслабил челюсти и взял глубоко, как только мог. Опасаясь случайно задеть зубами нежную плоть, он слишком широко открыл рот, поэтому орудовал в основном языком. Это было довольно слюняво, но его подбадривали поощрительные звуки, которые издавал Розанов. Взглянув на него, Шейн увидел, что тот приподнялся на локтях и с очевидным интересом наблюдал за тем, как он делал свой первый в жизни минет.
Шейн обхватил ладонью основание его члена и стал поддрачивать, одновременно насаживаясь ртом. Розанов выгнулся и застонал, Шейн удвоил темп и усилия.
— Холландер... блядь.
Розанов перешел на русский, Шейн не понял, что он сказал, но решил, что, наверное, стоило отстраниться. Он не был уверен, что готов принять сперму в рот.
Отстранился он как раз вовремя. Розанов схватился за свой член и стал грубо дрочить, пока густая белая жидкость не выстрелила на живот.
Шейн ошеломленно смотрел на это. Это было самое горячее, что он когда-либо видел.
Розанов откинулся на кровать, тяжело дыша.
— Неплохо, Холландер, — похвалил он. Шейн по-прежнему завороженно смотрел на его живот. Его собственный член был твердым, как камень. Он думал о том, как будет дрочить себе, пока не обкончает Розанова. О том, как Розанов возьмет у него в рот... — Окей. Ну что ж. Гуд найт, — с этими словами Розанов поднялся.
У Шейна отвалилась челюсть, он едва не впал в ярость, но вовремя заметил игривую, кривую ухмылку на его лице.
— Уебок.
— Тебе что-то нужно? — невинно спросил Розанов. Шейн бросил на него свирепый взгляд. Розанов усмехнулся, схватил с тумбочки несколько салфеток и вытер живот. — Ложись, — скомандовал он. Шейн так и сделал. Розанов забрался на него и поцеловал. — Ты считаешь меня мудаком.
— Ты и есть мудак.
— Я бы тебя так не бросил.
— Нет?
Он снова поцеловал его.
— Нет. — Пока они целовались, он протянул руку и обхватил член Шейна. Тот резко выдохнул ему в рот. — Давай я покажу тебе, — пробормотал Розанов, — как это делается.
Он целовал тело Шейна, это было так приятно, что тот моментально забыл о подколах, которые готовы были сорваться с языка. Добравшись до члена, Розанов долго и лениво облизывал его всей поверхностью языка, словно блядский рожок мороженого или что-то в этом роде.
— Господи! — дернулся Шейн.
Розанов лизал и посасывал головку, лаская языком отверстие и подталкивая тем самым Шейна к опасной черте. Тот вцепился в покрывало и попытался сохранить неподвижность. Розанов был потрясающе хорош в этом деле. Сколько же раз, блядь, он проделывал это с сыном своего тренера? Возможно, Шейну следовало быть внимательным к его действиям — может быть, что-то мотать на ус, — но мозг попросту расплавился.
Шейн потянулся вниз, к золотисто-коричневым кудрям Розанова. Провел пальцами по щетине на его щеке, по твердой линии челюсти. В прошлом Шейн с удовольствием наблюдал, как ему отсасывали довольно горячие девушки, но происходящее не шло ни в какое сравнение с тем, что он когда-либо испытывал. Боже, смотреть, как этот большой, красивый мужчина, который точно знал, что делать языком, губами и, даже, блядь, зубами, орудовал над ним так, словно за это полагалась золотая медаль...
— О, господи. Розанов! Я сейчас... — Он ожидал, что Розанов отстранится, но вместо этого тот вобрал член еще глубже, и Шейн опустошил себя ему в рот. Из его уст тотчас же полилась потоком бессмыслица. — Вот дерьмо. Прости меня. Боже мой. Мне так жаль. Блядь. Вау. Господи.
Розанов, ничуть не торопясь, отстранился, вытер рот тыльной стороной ладони и рассмеялся над лепетом Шейна.
— Жаль? Почему жаль?
Шейн подавил истерический смех.
— Я не знаю! Я просто... Я не ожидал, что ты...
Розанов пожал плечами, словно Шейн благодарил его за почтовую доставку.
— Я не против.
Шейн почувствовал стыд. Он даже не попытался... как следует довести до финала Розанова. Этот парень был полон решимости превзойти его в каждом аспекте.
Розанов сидел на краю кровати спиной к нему, разрабатывая шею и лениво потирая челюсть. Шейн приподнялся и свесил ноги с противоположного края. Упираясь обеими руками в матрас, он уставился в пол. Изнутри снова поднималась паника.
Розанов шумно выдохнул, и это по какой-то причине рассмешило Шейна. До него постепенно доходила вся абсурдность ситуации.
— Ты смеешься.
— Да, просто... все это немного ебануто.
— Я хочу сигарету, — отозвался Розанов.
— В отеле нельзя курить.
— Я знаю. Тупая страна. — он вздохнул. — Неважно. «Медведи» сказали мне бросить. Я стараюсь не курить.
— О. Это хорошо. Курение вредно для тебя.
— Правда? — Шейн готов был поклясться, что слышал, как Розанов закатил глаза.
— Хм, в общем... начал он, сидя по-прежнему спиной к нему. — Это не выходит за пределы этого номера, договорились?
— Ты думаешь, я расскажу людям?
Шейн искренне сомневался в этом.
— Нет.
— Нет.
Он почувствовал, как скрипнул матрас, когда Розанов вставал.
У Шейна возникло глупое иррациональное желание попросить его остаться. Он невольно представил, как засыпает в