— Карина.
— У нас, если что, без отчеств и на «ты».
— Поняла, — киваю с улыбкой.
— Пройдем в кабинет, — указывает на дверь.
Как только мы усаживаемся за стол, Алла протягивает мне стакан воды и спрашивает:
— Расскажешь о себе?
— Конечно, — киваю и довольно обстоятельно рассказываю о своем образовании, небольшом опыте работы на фрилансе, сыне и планах на будущее.
Конечно, о том, что эта работа мне жизненно необходима, чтобы почувствовать хоть какую-то независимость от родителей и создать финансовую подушку, я не упоминаю.
Алла кивает, задает уточняющие вопросы и в конечном итоге выносит вердикт:
— Опыта маловато, Карина, но чувствуется мотивация. Я думаю, мы можем попробовать.
— Спасибо, — снова улыбаюсь.
Дальше Алла рассказывает мне о клиентах, корпоративной политике фирмы и направляет в отдел кадров.
В итоге через полтора часа я выхожу уже трудоустроенной и даже с первым клиентом, информацию о котором Алла скинула мне на почту.
Дальше, окрыленная, еду к юристу.
По дороге звоню сестре и рассказываю, что собеседование прошло удачно. Говорю и понимаю, что сияю, как начищенный самовар.
Маринка меня поздравляет и спрашивает, не нужны ли мне деньги. Имеется в виду, конечно, юрист.
Тактично отказываюсь и спешу в метро.
Добравшись до офиса юриста и немного отдышавшись, захожу в здание и поднимаюсь на второй этаж. Там меня встречает секретарь и просит подождать пару минут, пока Лариса Петровна меня примет.
Сажусь на диванчик и, не успеваю спрятать телефон в сумку, как он начинает звонить.
Тот же номер, что и вчера.
Тот, с которого звонил Дима…
11
Палец зависает над экраном, а перед глазами все плывет.
Он же обещал, что если я подпишу бумаги, то больше никогда его не увижу.
Соврал?
Зажмуриваюсь, чувствуя, как телефон настойчиво вибрирует в руке. Хочется закричать от обиды и бессилия.
Что он там говорил про то, что держит слово? Чушь!
Выдохнув, все же отвечаю на звонок и подношу телефон к уху.
— Да.
— Ты где?
— Что? — хмурюсь, начиная оглядываться. Неужели он установил за мной слежку? — Какая тебе разница?
— Нужно встретиться. Сегодня же, — цедит Дима таким тоном, что кровь в жилах стынет.
— Ты же сказал…
— Многое изменилось. Нам. Нужно. Встретиться. Сегодня, Карина. И чем раньше, тем лучше для тебя.
— Но…
— Я как-то невнятно говорю?
— Но я не хочу тебя видеть, — шепчу.
— Придется потерпеть. Приеду к тебе через час. Не выйдешь — поднимусь сам.
— Я не дома. Я на работе, — выпаливаю, и в голосе слышна легкая истерика.
— Окей. Адрес.
— Давай… — выдыхаю. — Давай встретимся через полтора часа в кафе где-нибудь.
— Адрес.
— Сейчас, — отнимаю телефон от уха и открываю карты.
Быстро нахожу ресторанчик в трех улицах отсюда, копирую адрес и отправляю на номер Астахова.
— Получил, — тут же раздается в трубке. — Через полтора часа.
— Да.
Астахов вешает трубку, а я… я чувствую себя снова обманутой.
— Карина? Лариса Петровна свободна, проходите, — говорит секретарь.
— Спасибо, — поднимаюсь и на ватных ногах захожу в кабинет.
Лариса Петровна сидит за массивным столом и, как только я закрываю дверь, здоровается, поправляя очки.
Я киваю.
— Все хорошо? — интересуется она.
— Да. Точнее… мне звонил человек, из-за которого я к вам пришла. Сказал, что нам нужно встретиться, хотя еще вчера уверял, что исчезнет из моей жизни, — шепчу, качая головой.
Я такая дура!
Зря подписала те бумаги.
Зря!
— Так, выдыхаем и рассказываем все с самого начала, — говорит Лариса Петровна.
Я снова киваю и, стараясь не сбиваться и не переходить на шепот, начинаю с самого начала. С нашего с Димой знакомства. Фамилию Астахова намеренно опускаю, называя его «влиятельным человеком».
Лариса Петровна слушает мой рассказ, не перебивая, пару раз поправляя очки с ярко-красной оправой. Она выглядит как с картинки: строгий костюм, тугой пучок, идеальный макияж. Она жгучая брюнетка. И, если честно, я абсолютно не понимаю, сколько ей лет. Примерно от сорока до пятидесяти пяти.
— Так, — произносит Лариса Петровна, когда я замолкаю. — Если биологический отец установит отцовство через суд, он будет иметь право требовать общения с ребенком. Вплоть до определения порядка встреч.
Я сглатываю и, посмотрев на висящие на стене часы, спрашиваю:
— А… а если он захочет отобрать его? Получить опеку? Он… сможет?
Лариса Петровна расправляет плечи, глядя мне в глаза.
— Лишить мать родительских прав очень сложно, Карина. Для этого нужно доказать, что мать представляет для ребенка опасность: алкоголизм, наркомания, жестокое обращение, асоциальный образ жизни.
— Я не делаю ничего из перечисленного…
— У вас есть жилье? Ребенок накормлен, одет, здоров?
— Да.
— Вы официально трудоустроены?
— С сегодняшнего дня — да.
— Суд всегда исходит из интересов ребенка. Если вы — добросовестная мать, у вас стабильный, пусть и скромный, доход, ребенок привязан к вам, а отец — человек с непредсказуемым графиком и, например, скандальной репутацией… Шансы у него невелики. Он может создать вам массу проблем, изматывать судами, но отобрать сына — вряд ли.
— Хорошо, — тихо произношу я и понимаю, что улыбаюсь. — И что мне сейчас делать?
— Собрать все доказательства вашего добросовестного материнства: чеки на покупку детских вещей, распечатки из детской поликлиники о прививках и осмотрах, характеристики с места работы. Вы должны быть готовы к любым провокациям. Но если он проявит агрессию, немедленно обращайтесь в полицию и органы опеки с заявлением о давлении. Так вы окажетесь в более выигрышной позиции.
К концу консультации Лариса Петровна дает мне список документов, которые нужно собрать, и желает удачи.
Попрощавшись, я покидаю ее кабинет в приподнятом настроении. Даже скорая встреча с Димой не омрачает моего состояния.
Охваченная уверенностью, что все будет хорошо, я прихожу в кафе первой и успеваю выпить чашку кофе в тишине.
Астахов приезжает минута в минуту. Взбешенный.
Он проходит мимо столиков, резко дергает на себя стул и садится напротив, даже не сняв пальто.
Мои пальцы снова начинают дрожать, но этого не видно — я держу их под столом.
Дима прищуренно рассматривает мое лицо, а потом произносит:
— Подписывай.
Он швыряет на стол папку.
— Что? — моргаю, абсолютно не понимая, что происходит.
Дима тем временем хватает